Сабина Чагина: «Многообразие жанров — это и есть уличное искусство»

 Зачем уличному искусству нужна музейная выставка?

Уличное искусство живет на улице и ему ничего не нужно, кроме улицы. Никто не перетаскивает уличное искусство в музеи, оно продолжает там существовать. Это просто еще одна грань этих людей — то, что они производят помимо того, что рисуют на улице. Здесь очень важен один момент: есть некая арт-тусовка, которая воспринимает уличных художников как изгоев, как маргинальное течение. А мы говорим, что это огромная субкультура. Это искусство, которое пришло с улиц. Его не представляет никакая институция, никакое художественное училище, эти люди никем не слеплены, абсолютные самородки. Вот для чего мы это делаем — чтобы поднять статус этих людей. Чтобы они не отчаивались и не шли работать в офис дизайнерами, чтобы они считали себя нужными.  Рисовать на улице — это классическая подростковая история от 14 до 18 лет. Это некий спорт, адреналин. И дальше у него два пути: уходить в искусство или вообще в какую-нибудь другую историю.

 Может, тогда начнем с Миши Most? 

Миша участвовал еще в биеннале 2014 года с довольно концептуальной работой. И работа, представленная в этом году, по теме «Невидимая стена», несет в себе глубокую концепцию. Ее история начинается с найденной на улице книги, в которой наше время описывается как будущее, а сама книга то ли 1960-х, то ли 1970-х годов. В основе его работы лежит некое противопоставление системы и места человека в этой системе. Миша, кстати, как раз тот самый пример, о котором я говорила: он и на улице, и в музее, и в галерее Lazarides. Хочется, чтобы было больше таких Миш.

Это проект аргентинского коллектива DOMA. Есть некая стена, которая проходит по параллели…

  …И разделяет глобальный Юг и глобальный Север. Тут рядом показаны другие работы этих художников?

Мы всегда специально прикладываем какие-нибудь изображения их уличных работ, чтобы у посетителей сложилось представление о том, что в основном художники делают.

 А чем отличается эта биеннале от предыдущей?

Сейчас расскажу. В этом году у нас 11 кураторов, которые представляют художников. Это, конечно, очень сильно выстрелило, во всех смыслах. Во-первых, совершенно неожиданные высказывания — этого не было в 2014 году. Во-вторых, принципиально другой подход к делу — новые имена. И конечно, взаимодействие целых 11 объединений, а не просто 11 кураторов, помогло нам сделать то, что получилось, и выйти на совершенно другой уровень. Соответственно, выставка состоит из 11 зон, и есть еще зона с конкурсными работами — у нас был открытый конкурс, в котором каждый мог принять участие.

 Расскажите про вот этот кураторский блок.

Это берлинское объединение The Art Union, которое совсем новое, оно появилось только в начале этого года. Для меня было удивлением, что они так серьезно подошли к работе. Они очень молодые и амбициозные. Это три художника: Марио Манки («Империя против стен»), наиталантливейший чилийский художник Пабло Бензо — для меня он стал открытием, я его до этого не знала — и Йоханнес Мундингер, который очень удачно обыграл тему.

 Наверное, много денег было потрачено на перевозки?

Нет, все работы, которые можно увидеть здесь, были произведены в Москве, мы привозили только самих художников. Кто-то из них изначально хотел сделать одно — потом, приехав в город, передумал и сделал совершенно другое.

Эта линия — Бразилия. Мы пригласили в качестве кураторов бразильский инста-портал . Это очень авторитетный Инстаграм-блог, который ежедневно выкладывает новейшие стены, граффити, стрит-арт. Там почти полтора миллиона подписчиков. Также они регулярно проводят фестиваль O.bra в Сан-Паулу. Тут представлены три художника: Пауло Ито и его работа «Думай по-другому. Подчиняйся!» про художника, который превозносится над стеной общественного мнения; Алекс Сенна и его «Вот где собака зарыта» и Клаудио Этос и его работа про борьбу и невидимые стены, которые искусственно создаем перед собой мы сами.

У уличного художника изначально есть некий мотив для того, чтобы захватить территорию своим тегом. В середине 1970-х — 1980-х это породило целое направление художников, которые изобрели свой логотип. CT (он же  Ma Ce Ca. — Прим. Interview) известен своими авторскими линиями, которые теперь уже больше похожи на его собственный логотип.

 Хорошо сочетается с зубцами кремлевской стены в окне.

Вот это тоже очень интересный проект — реплика на нашу известную скульптуру «Рабочий и колхозница» польского дуэта в лице Мартина Руткевича и NeSpoon. В Польше есть галерея «40/40» — замечательное пространство, преобразованное Руткевичем из обычного заброшенного места. Вот это тоже польский художник, M-City и его работа про парадоксы войны. Легендарный человек по части создания трафаретов, у него неповторимая техника. И тоже легендарный  граффити-райтер Smash 137 попытался внести элементы улицы в наше пространство. Польских художников представляет Саша Кроликова, это ее кураторский дебют. Она училась в Чехии на куратора уличного искусства. Мы ей дали возможность реализовать свои знания.

 А вот и Московский музей современного искусства.

Да. Поскольку у них проходила шикарная ретроспективная выставка Паши (P 183. — Прим. Interview), мы пригласили именно этот музей. Это утраченная работа. Сейчас мы с MMOMA находимся в поиске места для создания инсталляции-трибьюта Паши.

 Тяжело работать с таким количеством кураторов и несколькими институциями?

Нет, наоборот легко, и с точки зрения пиара, и с точки зрения организационных вопросов. Гораздо сложнее общаться напрямую с художниками. Поэтому, если есть куратор, который берет на себя часть работы, — начиная с творческой составляющей и заканчивая организацией — это идеально.

 Здесь достаточно много развлечений — пинг-понг, как у DOMA, карусель, как у The London Police, детская горка… 

На самом деле уличное искусство нацелено на диалог со зрителем. Оно должно быть прозрачно настолько, чтобы зритель понял сообщение. Например, как работы Кирилла Кто — они направлены на зрителя. Так что уличное искусство быстро устанавливает диалог со зрителем. Для этого не нужно быть в узком кругу арт-тусовки.

 Ну, у вас есть и достаточно сложные работы с отсылками к истории искусства. Как та, например, — оммаж авангарду. 

 Классное название у работы Jessie & Katey — «Депиляция в медовый месяц».

Еще один кураторский проект — это Urban Nation Museum в Берлине, который откроется в мае 2017 года в Берлине. Он будет сфокусирован только на уличном искусстве. Это вообще очень активные ребята, которые делают много для развития берлинской сцены. Они также привлекают художников из других стран Европы. Очень рекомендую его посетить. Музей представляет собой трехэтажный особняк, внутри которого полностью отсутствуют потолок и пол и сделаны мостики, по которым посетители будут гулять и смотреть росписи. Они представляют четырех художников. Это канадец Li-Hill, Wes 21 из Швейцарии, HOTTEA из Америки, и гениальный живописец Sepe из Польши. Они, конечно, в основном работают с художниками-гиперреалистами. HOTTEA, кстати, делает очень интересные уличные работы из нитей, это его отличительная черта.

Здесь у нас уже представлены конкурсные проекты, которые прошли отбор комиссии. 16 работ: Abel, Вова Nootk, Darion Shabbash, Юлия Ванифатьева, Кирилл Басалаев, Zoom и другие. У Zoom’а мне, кстати, очень нравится работа с Виктором Цоем в стойке Брюса Ли, только с микрофоном. И группа «Злые» из Екатеринбурга с работой «Лабиринт», по ней можно погулять.

 У «Злых» на металлических стенах теги других художников. А как вообще, вандализм был?

Художники тегают. Недавно туалет затегали, и тогда мне уже пришлось грозно сказать, что сейчас вообще ничего не будет. Вообще есть негласное правило: памятники архитектуры трогать нельзя.

 Если ничего не читать про биеннале, здесь, конечно, есть чему удивиться. Все ожидают граффити, а приходят — тут инсталляции, скульптуры, живопись, пост-интернет. 

Да, многообразие жанров — это и есть уличное искусство. Мы специально решили все это объединить, и показать зрителю, что все это пришло к нам с улиц.

Интервью
Добавить комментарий