Режимный объект: За кулисами Большого театра

Елена Зайцева

Большой театр — это настоящий режимный объект. Но благодаря программе MasterCard Бесценные Города корреспондентов сайта Interview пустили взглянуть на закулисную жизнь в день представления «Царской невесты», вновь появившейся на сцене с февраля этого года. Пустили, правда, только в костюмерный цех, гримерки и на сцену во время монтажа декораций. Но это уже почти что выдать папки с грифом «Совершенно секретно».

«Только не снимайте, пожалуйста, вон те костюмы» — я уже было нацелила фотографа на изумительной красоты костюм, надо думать, Герды, такой совершенно в духе известной московской модницы, дающей показы в Пале Гарнье. Мне терпеливо объясняют, что все костюмы до премьеры защищены авторскими правами. Особенно если дело касается зарубежных постановок. Буквально недавно один развлекательный телеканал выпустил сюжет про театр, в котором были показаны костюмы для «Дона Карлоса». Подобная смелость может очень дорого обойтись любому, нарушившему запрет. По закону Большой имеет право даже подать в суд.

«Вот пусть сама придет и в ножки поклонится!» — категоричный голос закройщицы Большого театра нарушает тишину женского костюмерного цеха. «А у нас две каталки ремонта для вас, плюс сорочки всем белые шить, две фризы больших шелковых опять же. А “Риголетто” уже в декабре, и с “Пиковой” пора… А мы еще с “Каем и Гердой” не разобрались!» — отвечает ей коллега. У вас есть еще сомнения по поводу того, кто на самом деле власть в главном театре страны? Хотя даже поклон скорее всего не поможет. В советское время, после того как скончался автор постановки «Царская невеста» Федор Федоровский, некоторые вольности в костюмах еще можно было себе представить. «Ходили, конечно, просили цвет костюма, например, поменять, под цвет глаз. Или талию сделать там, где она, в общем-то, не предполагается», — делится Елена Зайцева, заведующая художественно-костюмерной частью Большого театра. Сейчас подобную ситуацию себе представить невозможно — костюм будет выглядеть таким, каким его задумал художник.

«Но это еще что, — с улыбкой вспоминает Елена Зайцева. — Вот когда я готовила костюмы для “Корсара”, я, естественно, обратилась к архивам и решила, как и тогда, сделать для танцоров многослойные наряды: трико, гетры, панталоны, юбка и обязательно пояс для кинжала. Такая вот историческая точность. Так я помню, меня артисты ловили в лифте и просили придумать что-нибудь более удобное: “Как я буду в этом прыгать? Делать туры?”»

На исторической сцене вовсю идет монтаж декораций, впечатляющих из зала, но особенно удивительных в деталях. Пока за моей спиной опускаются тяжелые деревянные фоны, стены и мостики, я, не отрываясь, разглядываю изразцы на печке, прорисованные до деталей, царскую утварь, затейливо сделанный иконостас — настоящая реконструкция такого изящества, что становится жаль амфитеатр, который может оценить всю эту красоту лишь общим планом.

«Мы вообще все стараемся делать по-настоящему, с любовью и вниманием к мелочам, — подтверждает мои мысли Елена Зайцева. — Посмотрите на эту ткань, здесь рисунок дополнительно прошит, украшен бусинами и пятью вариантами тесьмы». Деталь костюма действительно выглядит совершенно как сон Ива Сен-Лорана в момент подготовки «русской коллекции». Я вполне по-дилетантски интересуюсь, не излишнее ли это тщание, ведь, в конце концов, у любого театра есть бюджет, а то, что я видела, проходя по костюмерным и производственным цехам, можно отнести к категории роскоши: дорогие ткани и фурнитура, буквально кутюрное исполнение.

С одной стороны, театр действительно позволяет творческому коллективу работать, находясь в рамках лишь своей фантазии: «Ну разве что мех на царской шубе будет ненастоящим. Но так это исключительно из соображений веса: представьте, какой тяжелой стало бы это одеяние, будь оно отделано соболем». Надо добавить, что, кроме меховой оторочки, на наряд нашиты украшения. Без преувеличения царская отделка выглядит на десяток килограммов. Но с другой стороны, у художников по костюмам есть и внутреннее понимание того, что допустимо, а что уже «слишком». Поскольку трудятся они в театре не первый год, рамки разумного четко определены опытным путем.

Стараюсь представить на себе один из вывешенных сарафанов (сочетаниям цветов мог бы позавидовать сам Дрис ван Нотен), но боязно лишний раз даже притронуться. А как же в них выступать? «Конечно, постоянный ремонт, постоянно что-то пришивается, ушивается, воссоздается. Несколько костюмеров всегда находятся за кулисами прямо во время представления, не говоря уж о том, что перед выходом на сцену все костюмы (а только в «Царской невесте» их 136) тщательно проверяются».

И я могла, к слову, наблюдать, как это происходит. Буквально на моих глазах девушка с самым невозмутимым видом минут 40 отглаживала сложнейшей конструкции пачку, похожую на мильфей; отдельно каждый из десятков уникально расшитых слоев. В протяженном на пол-этажа пространстве, похожем на сказочную мастерскую, десятки женщин, утопая в тюле и шелке, усердно создают будущие невесомые облачения, а впереди еще и «Кай и Герда», и множество других постановок.

Пора уходить из театра. И пока я еду в лифте с восьмого этажа, невольно представляю себя запертой в замкнутом пространстве с заслуженным и возмущенным артистом. Я бы сломалась.

Интервью
Добавить комментарий