Расскажи, почему эту выставку курируешь ты?
Так получилось, что при всей идиосинкразии и неприятии музейных пространств, у меня есть некоторое понимание, как с ними работать. И я ее делаю не один, а с Полиной.
Полина — это кто?
Полина Борисова — близкий друг Паши, человек из музыкально-художественной среды. Ещё с нами работает архитектор Сергей Ситар и куча всяких помощников из Пашиных друзей, музейщики, просто сочувствующие. Мы делаем выставку в ММСИ, потому что это самая подходящая, на наш взгляд, площадка с точки зрения масштаба художника. Здание музея само по себе мистическое: здание на Гоголевском бульваре и на фронтоне надпись — «1830 года». Экспозиция займет весь второй этаж, и также планируется серия воспроизведенных интерактивных объектов в городе, если бюрократия не испортит всё опять. Сейчас как раз ведутся переговоры.
Не могу не задать вопрос про вхождение в галерейное пространство уличного художника.
Я об этом сказал во вступительной статье в каталог: на мой взгляд, место уличного художника — на улице, и, даже если он «перерастает» уличное пространство, все равно улица для него является альма-матер. В случае с Пашей — в музее он оказался, к сожалению, по очень печальной причине — это смерть, а вторая причина — он один из лучших художников России, не только уличных. Я думаю, если бы он был жив, этого бы не случилось еще лет 10.
По его желанию?
И по его желанию тоже. Во-первых, загадывать здесь бессмысленно, мы не знаем, что было бы. Во-вторых, по факту, он не умел работать с галереями или, точнее, галереи не умели работать с ним. Если человек не умеет работать с промежуточной средой, с форматом галерейным, то оказаться в музее очень сложно. Паша был человеком не только аналитического склада ума, но и очень импульсивным, мог поругаться или, наоборот, чуть ли не влюбиться в коллегу. Я не думаю, что он хотел всего того объема бюрократических проволочек, с которыми мы сейчас столкнулись, потому что у нас масса партнеров и так далее.
