Вы на репетициях балета «Морфий» по Булгакову объясняли танцовщикам, что им надо двигаться, словно зомби — американскими фильмами ужасов вдохновлялись?
Нет, мы просто искали нужную пластику. В моей трактовке произведения взят главным образом кусок из самого конца, когда доктор Поляков остается наедине с собой и ему являются некие фантомы. Вот эти фантомы в редких вспышках сознания и двигаются наподобие зомби. Я в первую очередь решил поставить этот балет, потому что мне было интересно его станцевать, в этом призрачном мире пожить.
То есть фильмы про зомби вы своих актеров смотреть не заставляли?
Ха, зомби хватает и в нашем мире! Если открыть глаза и посмотреть вокруг, на улицах полным-полно зомби.
В каком смысле?
Люди, которым некуда идти, нет цели куда-то идти, и они зависают на ходу. Зомби — это не существа с топором, которые хотят съесть чьи-то мозги и волочат кишки по земле. Я абсолютно не эти образы держал к голове. Это просто потерянные, заблудшие души, темная сторона всей жизни доктора Полякова.
Второй из ваших одноактных балетов, «Слепая связь», посвящен зависимости людей от гаджетов и мобильных телефонов. У вас самого есть такая проблема?
Нет, наоборот, я очень мало что в гаджетах понимаю. Если честно, даже записать диск с музыкой на компьютере не могу — ну совсем не моя история. Не хватает терпения разбираться. Но я вижу очень много людей, которые действительно жить не могут без своих телефонов. Еще сейчас бум людей, которые пытаются самовыражаться в сети. Порой натыкаешься на такие жути, что думаешь: лучше бы этого не было!
Какие такие жути?
А вы зайдите на YouTube, и тут же вылезет какой-нибудь не очень адекватный ролик. Их много. Есть целый пласт людей, которые сами себя снимают и в сеть выкладывают. Порой это просто за гранью моего понимания. Раньше, когда люди письма друг другу слали и в них рассказывали, кто чем в данный момент занимается, никто не вывешивал эти письма на доску почета. При этом я не хочу сказать своим балетом, что гаджеты — это плохо, что «Слепая связь» призывает: отбросьте телефоны, забудьте их навсегда. Просто есть чувство меры, грань, и если переступить ее, умирает искусство и кончается красота.
Балет по Булгакову, балет про гаджеты — вы к классике скептически относитесь?
Нет, почему скептически? Я ее люблю, люблю ее танцевать. Внутри хорошей классической редакции всегда приятно находиться. С точки зрения либретто все проще и более предсказуемо: любовь, предательство, смерть — но это достоинства не уменьшает. Главное — ее правильно и грамотно ставить. Беречь ее надо! Я не считаю нужным новые редакции «Лебединого» или «Спящей» придумывать. Если хочется поэкспериментировать, можно освежить костюмы, можно проследить, чтобы технический уровень артистов соответствовал духу времени. Например, изначально мальчики не прыгали в большинстве балетов вообще, а сейчас мальчики прыгают, и это надо использовать. Но в современный мир переносить действия спектаклей, на мой взгляд, вообще не нужно. Классика на то и классика, ее надо беречь.
Музыку для своих балетов при этом вы выбираете классическую: Морис Равель, Густав Малер. Нет искушения придумать танцы, например, на хип-хоп?
Ну, «Слепая связь» у нас сделана на музыку Макса Рихтера, это довольно современный композитор. А в целом, если когда-нибудь получится, я бы с удовольствием поработал, например, с группой Muse. У них есть масштаб, который интересно использовать.
Насколько ваш новый опыт хореографа помогает вам как танцору?
Помогает преимущественно с точки зрения погружения — я теперь думаю не только о том, что я делаю, но и как это было поставлено. Собираю, так сказать, собственный багаж, не в плане конкретных приемов, конечно, а в плане чувства своего тела и понимания, как человеческое тело способно в принципе двигаться. Вообще, я стал более уважительно относиться к работе, которую проделал до меня хореограф. Когда ты сам танцуешь, ты переживаешь всегда, а когда это еще и твой балет, переживаешь вообще за все, и тех, кто находится на сцене, и тех, кто за пультом режиссера. Гипертрофированное чувство ответственности.
А у вас сейчас главная ответственность какая?
Сейчас — премьера этой балетной тройчатки на сцене Михайловского театра. Это родная сцена, и на ней еще более ответственно выступать.
Насколько вы контрол-фрик? Костюмы, свет — вы во все это погружались?
Целиком. Нет, ну на плече у Саши Леонидовой, которая делала костюмы, я не висел, но мои коллеги всегда учитывали мое мнение и от него отталкивались уже.
А если говорить не о сценических костюмах, а о моде, что вы обычно носите?
Одежду.
Неважно какую?
За этим больше следит моя жена Маша (Мария Виноградова, балерина. — Interview). Я могу надеть все, что удобно, и идти на работу.
Я читала, что вы спектакли по ночам придумываете, это правда?
Да, порой приходят среди ночи какие-то идеи, и я подскакиваю, бужу свою жену и начинаю ей объяснять: вот так надо сделать. Пока она мне не скажет: «Спи, Ваня».
Не жалуется?
Привыкла уже. Понимает, что мне надо выговориться, надо поделиться, чтобы не держать в себе.
При этом вы как раз известны тем, что любите подольше поспать.
Да, это не миф. Мне нужен сон, я поздно ложусь, но люблю высыпаться. Хотя порой я могу встать и в девять, и в десять утра и чувствовать себя выспавшимся. Но в работе я стараюсь держать себя в рамках. Я не люблю пользоваться тем, что меня могут подождать, это стыдно.
А вы быстро вообще хореографию придумываете?
Знаете, так сложилось, что очень быстро. Я сначала вынашиваю идею какое-то время, дохожу до выбора музыки, а когда прихожу в зал, обычно движения уже словно сами выходят и соединяются. Зато потом, когда все уже поставлено, обязательно наступает момент, когда какие-то задумки приходится отбрасывать.
И что вы на этот раз отбросили?
Могу про «Слепую связь» рассказать. Изначально, например, я задумывал, чтобы телефонные звонки шли не в качестве фонограммы, а чтобы был подсадной человек, у которого бы в определенный момент начал реально звонить телефон. Но мы поняли, во-первых, что это просто не сыграло бы так с точки зрения звука, а во-вторых, стали опасались того, что зрители могут его взять и побить. Так что никогда не надо бояться отказываться от собственных идей.