На несколько дней студия открыла филиал в «Гименее» на Большой Якиманке по соседству с салоном Jean Louis David, владелица которого, Татьяна Рогаченко, и помогла организовать визит французской легенды. За час до первого московского клиента Interview встретился с президентом Harcourt Франсисом Дананом и генеральным директором студии Катрин Ренар, чтобы поговорить о том, каково это — не терять связь традиций с современностью и работать с Карлом Лагерфельдом и Катрин Денёв.
Франсис, вы пришли в Harcourt из сферы инвестиций в строительство. Как это вообще случилось?
ФРАНСИС: В 44 года я впервые оказался в Harcourt как клиент — просто пришел с детьми, чтобы сделать семейный портрет. Мне там настолько понравилось, что я остался работать. К тому моменту я занимался фотографией уже очень много лет. Я снимаю и сейчас, принимаю участие в фотосессиях, знаю всю нашу работу изнутри, поэтому общаюсь с коллегами на одном языке.
А что вы снимаете сами, не для работы?
ФРАНСИС: Мои снимки кардинально отличаются по стилю от Harcourt. Они цветные, современные, яркие.
А как вы относитесь к Instagram?
КАТРИН: Он совершенно противоположен философии Harcourt, но у нас там есть с фотографиями, сделанными в студии.
ФРАНСИС: Мы портретисты, делаем художественные фотографии, заставляем время остановиться на картинке. На одну съемку у нас уходит более 20 часов, из них час-два мы тратим на то, чтобы увидеть человека за его внешностью, разглядеть личность. За эти первые часы мы только успеваем понять, как его нужно посадить и под каким углом снять. В общем, мы не пытаемся сделать все быстро. Настоящие художники не пишут картины за час, они работают неделями и месяцами.
Давайте вернемся к началу вашей работы в Harcourt. Тогда мир переходил с пленки к цифре.
ФРАНСИС: И это нам далось нелегко. Все наши фотографы были сильно привязаны к пленке, мы привыкли работать с соответствующими камерами и заниматься проявкой. Мы провели эксперимент: показали нашим клиентам фотографии, сделанные пленочными камерами и цифровыми. И те, и другие были в классическом стиле Harcourt. К нашему удивлению, все клиенты предпочли цифровые фотографии. Тогда мы поняли, что от технической революции не уйти, но свой стиль мы сохраним и в цифре.
Правда, есть у нас один очень давний фотограф, который привык делать 24 фотографии, потому что столько кадров было в пленке. Сейчас он тоже делает сразу 24 фотографии, хоть и на цифровую камеру. Он не делает ни больше, ни меньше, потому что настолько крепко у него в голове осталась эта привычка.
Сколько сейчас фотографов работает в студии? Как вы их отбираете?
ФРАНСИС: Сейчас десять. Мы не выбираем фотографов только по техническим характеристикам, мы обращаем внимание на две важные вещи. Во-первых, фотограф должен уметь работать со светом и видеть, как человек должен сесть, какую позу ему лучше принять. Мы ищем красоту, подчеркивая ее с помощью света. Во-вторых, так как мы работаем не только во Франции, но и в других странах, например Китае и России, то человек, который у нас работает, должен быть гостеприимным, открытым, легким, неконфликтным. Да, мы обращаем внимание на личные качества!
Вот вы работаете с клиентами из разных точек Земли. Чем они отличаются?
ФРАНСИС: В работе мы ориентируемся на классическое искусство Древней Греции, Ренессанс и кино 1930-х годов. Но мы не всегда можем использовать эти ориентиры в работе с нашими китайскими клиентами — они предпочитают яркие работы. При этом у них достаточно плоский рельеф лица, не такой выразительный, как у европейцев, и нам приходится под это подстраиваться. Я заметил, что, когда мы работаем с японцами, они приходят на съемку загодя и больше интересуются историей Harcourt. Им все равно, что мы работали с Брижит Бардо и Карлом Лагерфельдом, им важно узнать, когда мы начали, сколько уже работаем, к чему пришли, каковы наши традиции. Они заранее осматривают студию, знакомятся с фотографом. Бразильцы совсем другие, они узнают, что мы снимали Брижит Бардо и Карла Лагерфельда, и у них в голове срабатывает: «Ага, звезды! Я тоже должен у них сняться».
Но у всех людей, с кем мы работали, есть одна универсальная черта: они хотят сделать фотографию, на которой будут самыми красивыми. Чтобы на этом снимке твоя красота была отображена в полном объеме. Не важно, кто к нам приходит. Высокие это люди или маленького роста, полные или худые, капризные или нет. Наша задача — найти в них самые красивые черты и показать их на фотографии.
КАТРИН: Мы ищем красоту и в глазах. Во Франции говорят, что глаза — отражение внутреннего мира человека. Если посмотреть на наши фотографии, то видно, что мы делаем акцент на глаза, на взгляд. Наши визажисты специально работают с нашими клиентами так, чтобы сделать их глаза максимально выразительными.
Бывали ли у вас невыносимые, капризные клиенты?
ФРАНСИС: Да!
С кем было приятнее всего работать?
ФРАНСИС: Легко работать с людьми, которые привыкли работать со светом. Они сами знают, как сесть, как повернуться. Как-то раз нас попросили в одном рекламном агентстве снять кампанию шампанского с Аленом Делоном. После долгой фотосессии мы попросили его сфотографироваться для истории Harcourt. Он согласился, но у нас было всего 30 минут. Тем не менее за это время мы успели сделать с ним гораздо больше снимков, чем за всю фотосессию с шампанским. Он знает, как надо работать, настоящий профессионал.
Есть другая категория людей, с которыми безумно интересно работать, — это фотографы. Например, мы работали с Питером Линдбергом. Тогда он опоздал на час и пропустил интервью с журналистами. Когда он появился в Harcourt, репортеры стали просто разрывать его на кусочки, а он сказал им: «Я всю свою жизнь мечтал фотографироваться в Harcourt. У меня есть два часа, и я потрачу их на эту съемку. Если вам так хочется задать мне свои вопросы, то вы либо ждете меня, либо не ждете». Те, кто действительно хотел с ним поговорить, ждали эти два часа.
Надо понимать, что хоть все и говорят о том, что Harcourt фотографирует актеров и актрис, у нас есть категория клиентов, которых мы называем «Герои нашего времени». Это те люди, которые действительно меняют нашу жизнь. Например, известные бизнесмены, режиссеры, писатели. Мы фотографируем людей, которые добились успехов в той или иной области. Они являются настоящими героями нашей эпохи. В России мы тоже хотим отснять таких людей, но пока не будем раскрывать имен!
С какими «Героями» вам удалось поработать за прошедший год?
ФРАНСИС: Например, с Зинедином Зиданом. Каждый китаец его знает! Но есть люди, о которых мы ничего не знаем, хотя где-то они известны.
КАТРИН: Помнишь эту историю с корейским актером?
ФРАНСИС: Да, был у нас корейский актер, который приехал в Париж, чтобы сфотографироваться в Harcourt. Рядом с нашей студией находится шикарный ресторан, куда он захотел пойти после съемки. Мы посоветовали забронировать столик, но он сказал, что он знаменитость и бронь ему ни к чему. Каково же было его удивление, когда ему отказали во входе. Во Франции его совсем никто не знал.
Позже в Токио проходила выставка фотографий этого актера. Ее организовала Chanel. Помня об инциденте в Париже, мы позвонили туда и попросили позаботиться о том, чтобы его без проблем пустили на открытие. Нам ответили, что господин Ли уже внутри. Более того, у него там свой отдельный вход, и на улице у этого входа его ждет толпа японцев.
Кстати о Chanel, а точнее о Карле Лагерфельде. Он и сам фотограф, к тому же очень требовательный. Каково было с ним работать?
ФРАНСИС: О да, он супертребовательный. Ну просто очень-очень требовательный. (Оба смеются.)
КАТРИН: Он настоящий профессионал. Карл точно знал, как сесть, нам оставалось только сфотографировать. Посмотрите на портрет, который мы сделали, — есть в нем какая-то метафизика.
А кто был на съемке самым скромным?
КАТРИН: Денёв! Катрин Денёв делала все, что мы ей говорили. Она вела себя совсем как маленькая послушная девочка.
Чем вы больше всего гордитесь за время вашей работы в Harcourt?
ФРАНСИС: Это сложный вопрос.
КАТРИН: Я горжусь тем, что могу объяснить молодому поколению, людям 15–16 лет, почему фотографии должны делаться в студии. Это не просто фотографии, это художественные произведения, в которых присутствует работа со светом, акцент на личности человека. Когда эти люди 15–16 лет начинают интересоваться нашими портретами, когда они видят эти красоту и искусство, это очень приятно. Вот есть, например, рок-группы. Если им что-то не понравится, то их сложно заставить это полюбить. Например, есть такая музыкальная исполнительница Cœur de pirate, она сама захотела у нас сняться. Это большое достижение, когда молодежь, с которой не так легко найти общий язык, проявляет интерес к тому, что мы делаем.
