Уральский филиал государственного центра современного искусства, который ты возглавляешь, во второй раз взял премию «Инновация»?
Сложно сказать, потому что у нас всегда какие-то проекты биеннале получали премии, и я уже запуталась, сколько их. У нас точно была «Инновация» за основной проект Второй биеннале, ее получила Яра Бубнова. Номинацию «Молодой художник» выиграл Иван Плющ, за работу, которую он показывал в Екатеринбурге. Еще был приз Тимофею Раде от Stella Art Foundation — поездка в Венецию. Если честно, боюсь кого-то забыть, но так или иначе проекты Уральской индустриальной биеннале современного искусства часто входят в пятерку номинантов премии. Пока не было случая, чтобы Индустриальную биеннале не номинировали на «Инновацию».
В этом году ты лично с двумя проектами номинирована.
Мне здесь важно объясниться и как-то акцентировать на этом внимание. В этом году мы не стали подавать отдельные проекты биеннале в разные номинации. А подали всю биеннале, потому что в этот раз она стала таким мощным единым проектом, который не было смысла делить на разные кураторские проекты.
Между Второй и Третьей Индустриальной биеннале прошло три года, поэтому последняя биеннале — немного триеннале. Как так случилось?
Это связано с формальными проблемами. Дело в том, что у ГЦСИ в Москве как у организации есть две крупные биеннале: Московская и молодежная. У нас была задача сделать так, чтобы Молодежная и Индустриальная биеннале проходили в разные годы. Мы так и сделали, поэтому у нас появился дополнительный год.
Основной проект Индустриальной биеннале был в гостинице «Исеть». Почему именно там?
Причин две: наше невероятное везение и стечение обстоятельств. Идея появилась, когда я в отчаянии от того, что у нас нет достойной площадки для основного проекта, ходила по городу Екатеринбургу. И вдруг подняла глаза и увидела, что в гостинице «Исеть» не горят окна. Она вся темная. Тогда я подумала, что гостиница пустая и надо бы выяснить, кому она принадлежит. Я нашла все контакты, пришла в Агентство по охране и использованию памятников культуры, где меня встретили с распростертыми объятиями. Выяснилось, что они просто мечтают о большом пиар-проекте, так как ищут нового оператора гостиницы, да и вообще хотели бы популяризовать тему конструктивизма. В общем, все совпало: они стали нашим генеральным партнером и даже взяли на себя все сопутствующие коммунальные расходы.
Что для огромной гостиницы ощутимо.
Тем не менее они стали инвесторами проекта.
Привлечь после биеннале новых операторов гостиницы — отличная идея. А еще я знаю, что благодаря вам в Екатеринбурге появился один из самых модных клубов — «Дом печати».
Это пространство типографий «Уральский рабочий», часть которого по сей день успешно функционирует. Само место стало кластером креативных индустрий, туда пришли архитекторы, дизайнеры, айтишники и ребята, которые открыли там всякие чайные, бары, ресторанчики. Такой pop-up-формат получился.
Про будущее «Исети» уже что-то известно?
Нам хотелось повлиять на него лучшим образом, и в нашей работе сейчас есть два важных направления. Первое — сделать так, чтобы здание попало под охрану ЮНЕСКО, над этим мы работаем с администрацией города. Недавно, кстати, была конференция по поводу трансформации Екатеринбурга в такой Тель-Авив, потому что у нас 18 сохранившихся ансамблей конструктивизма, и это уникальная ситуация, мегапотенциал.
А второе направление какое?
Это бизнес-направление, по поводу которого я много общаюсь с потенциальными операторами. Один из них хочет сделать в «Исети» арт-отель. Меня эта идея вдохновляет, это гениальное будущее для места, которое всегда было стандартной трехзвездочной гостиницей с комфортом ровно на столько же.
Возвращаясь к прошедшей премии. Ты в ней представлена дважды: Уральской индустриальной биеннале, а также проектом петербургского фонда «ПРО АРТЕ» «Современное искусство в традиционном музее». Ты же училась в «ПРО АРТЕ», верно?
Да. Это был невероятный год, когда закрывались мои молодежные гештальты. Я же стала директором ГЦСИ совершенно неожиданно для себя сразу после аспирантуры. Естественно, без какого-либо опыта работы, у меня в трудовой книжке это первая позиция. Мне катастрофически не хватало моего искусствоведческого образования, я ездила на все курсы, на которые только могла. В том числе поступила на программу по менеджменту культуры в «ПРО АРТЕ». Для меня это было курсом спасения молодого директора, который впервые услышал слово «бухучет».
Ты тогда жила в Петербурге?
Это было полтора года очно-заочного обучения, давших мне базу, с которой можно было почувствовать себя нормальным человеком. И вот тогда в Петербурге я впервые попала на фестиваль «Современное искусство в традиционном музее», увидела мощную выставку Барбары Блум в Музее Набокова. То есть мое вхождение в мир искусства состоялось через «ПРО АРТЕ» и этот фестиваль. Представляешь, как я горда, что меня позвали курировать этот проект?
Вырастили себе кадры.
Кстати, когда я защищала диплом, директор «ПРО АРТЕ» Лена Коловская меня просто громила, критиковала сильно, была жутким цензором. Никогда не забуду эту защиту. Так вот теперь, через десять лет, мы с ней коллеги по ГЦСИ, у нас была отличная совместная работа над фестивалем, с которого все и началось.
Лучше расскажи, как началась твоя жизнь на два города: Москву и Екатеринбург?
Меня увлекала тема телесности в искусстве, позже я занималась science-артом, затем переключилась на тему репрезентации региональной идентичности через современное искусство. И вот на почве увлечения идентичностью как таковой, ее наличием или отсутствием, я стала ездить на всякие международные конференции, в том числе в Колумбийский университет, где представляла свое исследование. Там я и познакомилась со своим мужем, он случайно сел на мое место в перерыве. Мы подружились, продолжили общение. Потом он переехал в Англию на два года, потом искал работу по всему миру академическую, и в конце концов мы поняли, что нужно уже жениться и жить в одном месте. Так появился компромиссный вариант с Москвой: мужа пригласили в Сколково. С того времени мы считаем, что в Москве наш дом, а я мотаюсь в Екатеринбург.
Сколько раз в месяц туда ездишь?
Как минимум два. А в год биеннале провожу в Екатеринбурге больше времени.
Уже известна тема следующей биеннале?
Нет. Осознала я весь ужас этого на «Инновации»: Четвертая биеннале уже близко, а у нас ничего не готово. Конечно, идут все запланированные процессы, причем в этот раз я пригласила на мозговой штурм на тему будущего проекта людей, имеющих мало отношения к искусству: профессионалов в области маркетинга и урбанистики. А вообще после прошлогоднего проекта сложно соответствовать планке, которую мы сами себе задали. Проблем сейчас много, но чем их больше, тем интереснее их решать.
Кроме Екатеринбурга есть в мире пространство, где ты хотела бы реализовать проект, подобный Уральской биеннале?
История с Уральской биеннале началась с биеннале в Берлине, которую я увидела в 2006-м. Она была сосредоточена на одной улице — Аугустштрассе: начиналась с церкви, заканчивалась кладбищем и задействовала невероятные пространства, например, бывшую еврейскую школу для девочек. Я бы очень хотела вернуться в Берлин и сделать там проект.
Согласен, звучит неплохо. Знаешь, я читал несколько твоих последних интервью и удивился одной из подписей под фото: «Алиса Прудникова с новой прической».
Видимо, прежняя всем надоела (смеется).
Считаю, что для участника арт-процесса это успех. Могу себе представить подобное, если только Ольга Львовна Свиблова покрасится в брюнетку и сделает каре.
Знаешь, я иногда себя гуглю, и порой выпадают странные словосочетания, по которым меня ищут. Одно время лидировало «Алиса Прудникова биеннале», следующее — «Алиса Прудникова вышла замуж».
А я вот наткнулся на видео «Алиса Прудникова пляшет». Открывать не стал.
Это очень старое видео, года 2008-го. Я тогда начинала активно куда-то ездить, а информации про меня в интернете было мало. И все мои партнеры — директора музеев, фондов — на встречах мне радостно сообщали: «Алиса, видели мы видео, где вы танцуете».
Главное — не останавливаться!
