Кострома — русский художник, живущий в Германии, при этом ставший в последние годы одной из весьма заметных фигур нашей художественной жизни. Ровно год назад в огромном холле «Гаража» — светящийся изнутри белоснежный шар диаметром метров в пять, поверхность которого испещрена полиэтиленовыми пакетами. Объект смотрелся столь убедительно, что на его фоне постоянно фотографировались. В Парке Горького осенью, в рамках Московской Биеннале, Кострома установил огромный надувной объект «Узел», а в прошлом месяце сделал пространственную инсталляцию из золотой и серебряной фольги в резиденции посла Германии, назвав ее «Keep smile». Алексей постоянно работает с воздухом, перьями, какими-то пакетами и прочими совершенно неземными и нетрадиционными материями, хотя по образованию он вполне академический живописец и график. И вот, наконец, редкий случай — мы можем увидеть холсты и масло Костромы, сделанные как раз тогда, когда с финансами было неважно, и фестивально-выставочные проекты не сыпались на художника как из рога изобилия.
По периметру бетонных стен галереи выставлено несколько гигантских картин маслом, наполненных причудливыми сочетаниями взрывов красок и рисунков отчасти в духе Баскии. В некоторых работах мерещутся старые китайцы. По настроению это смесь почти отчаяния и самоиронии, когда цветовые гармоничные слои сочетаются с каллиграфией цифр, как выяснилось позже — цифр счетов-долгов художника и его гениальных предшественников вроде Моцарта. Между холстами-гигантами есть и работы поменьше, а если заглянуть в «колодец» нижнего уровня галереи, то там выставлен и объект велосипед в перьях.
Ловлю художника, порхающего от картины к картине с коллекционерами и друзьями, чтобы прояснить, что это за работы и из чего вот эти кругленькие штучки (из которых, например, нарисован череп Моцарта).
Похоже, здесь две серии работ, одни вот с цифрами, а другие — с такими, эээ, пуговичками…
Всего здесь три серии работ. И все это — холст, масло, вечность. Никакого акрила, никакой рельефной пасты. Эти «пуговички», как ты говоришь, сделаны из масляной краски, которую я смешиваю, вбиваю в тюбики и выдавливаю. Одна такая работа сохнет года три. Вот этот «Моцарт» до сих пор еще не просох, хотя работа 2008-го года. Серия «Soap bubbles» («Мыльные пузыри») — оптимистическая, я начал ее после встречи со своей теперь женой, Катей (Кондраниной — Interview), и у меня было абсолютно позитивное настроение. А было начало 2008-го года, и как оказалось, начало глобального кризиса. Вскоре газеты стали писать: «Финансовые рынки стали лопаться как мыльные пузыри». Так что получился полный контакт с реальностью. Уже после я написал работу «Долги Моцарта», где внизу фигурируют его реальные долги, оставленные им на нотах. А потом увековечил и свои актуальные долги, написав их на черной странице календаря. Так появилось название «Black Diary». В общем, здесь объединились серии «Bubbles», «Black Diary» и «Скифы». Третья — отражение нашей древней русской культуры, брутальной и великолепной».
По-моему, серия «Bubbles» звучит как музыка Моцарта. А как твоя инсталляция оказалась в немецком посольстве?
Перед выборами должны были приехать наблюдатели из Германии, и в посольстве решили облагородить их визит культурной программой. Пригласили меня как русского художника, живущего в Берлине. Я сделал зал а-ля-барокко, затянув его в золотую и серебряную фольгу, и повесил одну картину со смайликом и долгами художника. Каждый мог сесть в золотое кресло напротив картины и радостно наблюдать, как живет бедный художник.
Абсолютно. Рембрант умер в нищете, полным банкротом, и вся его гениальная живопись началась, когда ему было совсем худо.
Послушай, а ты не боишься, что ты подсознательно начнешь стремиться к нищете?
Ну, мне есть на что краску покупать, но я стараюсь не коммерциализировать искусство. Живопись под цвет дивана или carpet-painting — это не ко мне. Я живопись оставляю для себя как разговор с самим собой, обнажаю в холстах свои эмоции и мысли и, как правило, не продаю. Так что эта выставка — нонсенс, мне интереснее протестировать публику, нежели заработать на этой выставке.
У тебя масштабные публичные проекты, но все они временные. Дунешь, и все, нет объекта. А может, скульптуру какую-нибудь?
Из бронзы? На века? Не дождетесь. Потому что это глупо делать на века. После бронзовой скульптуры ты сам начинаешь бронзоветь, твои мысли начинают тянуть тебя к земле. Я, наоборот, культивирую легкость моих инсталляций. Искусство должно быть на вдохе и выходе. Поэтому мой любимый материал — это перо.
Вдохновленная разговором с Костромой, подхожу к владелице галереи Марине Печерской, чтобы узнать тайный умысел адского саундтрека, от которого у меня (и не только) уже ломит уши. Красавица Марина не жаждет общаться, но вот, наконец, сияя светским лоском и кожаными лосинами, подходит ко мне. Для приличия спрашиваю про выставку. «Мы очень рады, что Алексей Кострома вернулся к живописи, потому что она невероятно качественная. А тема выставки — вечный дуализм между искусством и коммерциализацией… Моцарт же, по сути, ушел из жизни весь в долгах, а сейчас все человечество у него в долгу. Плюс тут есть параллель с нашумевшим произведением Дэмиена Херста, черепом в алмазах, проданного за сто миллионов, если мне память не изменяет».
Сто миллионов, пятьсот миллионов — не важно, а вот отчего ж музыка такая, не Моцарт ни разу? «Понимаете, мы всегда делаем первый день открытия выставки, хотим создать домашнюю атмосферу, чтобы наши близкие друзья, коллекционеры, чувствовали себя расслабленно, чтобы была атмосфера, помогающая общению».
На выставку один за другим приходят Гидеон Вайнбаум, Марк Гарбер, Александр Рапопорт, Иосиф Бакштейн, Алена Ахмадуллина, Владимир Глынин, Игорь Маркин, Сергей Гридчин с группой художников и арт-пиарщиков, Евгения Линович со спутником и много других спутников и спутниц. Чтобы обменяться мнением о выставке, им приходится говорить буквально в ухо друг другу. Вот такой, так сказать, дуализм.
Печерская заверила, что вплоть до 7 апреля зрители смогут «общаться с произведениями» Костромы в полной тишине.
Тихо будет и там, куда я настоятельно рекомендую заглянуть всем посетителям галереи даже без особой нужды. Печерская рассказала, что архитектор пространства Александр Волков воплотил свою (и, похоже, мою) мечту — туалет как арт-объект. В выкрашенных черным деревянных стенах вырублен эдакий портал в мощную световую инсталляцию. Сходите, испытаете полный катарсис.
Фото: Алексей Калабин
