15 произведений искусства, внешне неотличимых от платья

Содержание

ФНО, «Я встаю в 6 утра и читаю Гегеля», 2010
Трейси ЭМИН, Sometimes, 2004
Тихару СИОТА, Labyrinth of Memory, 2012
Яёи КУСАМА, Blue Сoat, 1965
Йоко ОНО, Cut Piece, 1965
Вали ЭКСПОРТ, TAPP Und TASTKINO, 1968
Каролина ЧЕН, Prosperity VII, 2014
Яков КАЖДАН, «Пер Гюнт», 1999
Ян ФАБР, Mur de la montée des anges, 1999
Хелен ПИНОР, Exhale, 2005
Томас ХИРШХОРН, Katastrophé, 2010
Константин ГОНЧАРОВ, Passiones Luci, 1995
Лесли ДИЛЛ, Poem Dress, 1993
Ай ВЭЙВЭЙ, Dress With Flowers No. 5, 2007
Георгий ОСТРЕЦОВ, «Солнцепоклонники», 1993; обувь-игрушки, 1992

ФНО, «Я встаю в 6 утра и читаю Гегеля», 2010

Экскурс в тему «Платье как арт-объект» начинаем с «плаката» от художественной группы ФНО («Фабрика найденных одежд»), где вместо бумаги — ткань, а текст — ручная вышивка с явным феминистским подтекстом: у женщины тоже есть мозг. Вариация на тему этой работы от одной из участниц группы, Натальи Першиной, в 2015-м была включена в основную программу престижного художественного смотра — Венецианской биеннале. Гордимся соотечественниками и удивляемся вечной актуальности гендерного вопроса.

Трейси ЭМИН, Sometimes, 2004

Фото: архив Elgiz Collection

Вообще-то британская художница Трейси Эмин предпочитает ходить голышом, выставлять в музеях свое грязное белье и высказываться про анальный секс публично. Но в этом завораживающем видео она в нежно-розовом платье, покрытом иностранной валютой, бегает по пустыне под музыку Эннио Морриконе. Платье Эмин, дочери турка-киприота, иллюстрирует обычаи традиционной свадьбы на Кипре, что художнице претит. Потому что феминизм — куда больше, чем отказ носить лифчик и право работать «как мужик».

Тихару СИОТА, Labyrinth of Memory, 2012

Фото: Sunhi Mang/архив Chiharu Shiota

Пространство для интерпретации этой работы скромное: воображаемый сумасшедший паук старательно оплел паутиной исполинские белые платья — и все тут. Паук — Тихару Сиота, паутина — черная пряжа, которую художница использует как 3D-карандаш для «рисования в пространстве». От склонности бороться за права женщин японка открещивается. Так что условимся считать эти одеяния саванами. А всю инсталляцию — извечным погребальным сюжетом.

Яёи КУСАМА, Blue Сoat, 1965

Фото: архив пресс-службы

Еще одна японcкая работа с бьющей наотмашь символикой. Лазурное платье, покрытое радостными огурцами-пенисами, в полосочку к тому же. Все это про наготу и одежду, про тело и сексуальность, намекает автор. Самой Яёи Кусаме в марте исполнится 87 лет. Более 40 из них она живет в доме для душевнобольных и почти 60 лет делает коллажи, инсталляции, перформансы, где все объекты с маниакальным пристрастием покрыты кружочками (реже полосочками), что дает галлюциногенный эффект при трезвом содержании.

Йоко ОНО, Cut Piece, 1965

Йоко Оно доносит мысль еще прямее соотечественниц. В самом названии перформанса агрессивная инструкция по применению: «режь, кромсай». В ходе действа художница предлагала зрителям отрезать по кусочку от своего платья, обнажая ее перед лицом страхов, обидчиков и прочих несправедливостей мира. P. S. Такое количество японских имен в нашей экспозиции — это не преклонение редакции Interview перед художниками Страны восходящего солнца и не дискриминация других по национальному признаку. Честно.

Вали ЭКСПОРТ, TAPP Und TASTKINO, 1968

Фото: Werner Schulz/архив Valie Export

Ну все. Журнал Interview — рупор феминизма. На этот раз представляем хрестоматийную австрийскую художницу Вали Экспорт, которая соорудила себе платье-ящик прямо поверх обнаженной груди, заявив, что это не одежда и не коробка, а кинозал, где тело — экран. Смотреть «фильм» зрителям предлагалось руками. Такое вот осязательное 5D-кино образца 1968 года и бунт против общепринятой концепции сексуальности. Только вместо удовольствия «просмотр» обернулся для аудитории настоящей этической катастрофой и нервными криками «из зала»: «Долой Экспорт!»

Каролина ЧЕН, Prosperity VII, 2014

Фото: архив пресс-службы

В учении о китайской живописи сказано: «Большинство вещей начинают писать с головы, но при изображении бабочек прежде всего рисуют крылья. Именно в них нужно искать божественную сущность». Как мы видим на этом фото, Каролина Чен решила покрыть платье 20 тысячами бабочек. Каждое насекомое выполнено из фарфора вручную! Такой вот наглядный гимн божественному разнообразию (вопреки западному стереотипу, что «все китайцы на одно лицо»), великой китайской изобразительной культуре и не менее внушительной национальной работоспособности.

Яков КАЖДАН, «Пер Гюнт», 1999

Роскошное белое платье московского художника Якова Каждана — пример непредсказуемости истории. В 1990-е еще юный перформансист активно сопротивлялся научно-технической революции, захватывающей умы и дома компьютерами. Он видел спасение в сохранении главного рудимента нашего времени — бумаги. Каждан сделал целую серию работ с одеждой из целлюлозных волокон. Конкретно это платье — костюм к пьесе Ибсена «Пер Гюнт». Саму пьесу, кстати, никто ставить не собирался. Стоит ли говорить, что бумага по сей день живее живых, а большую часть своих костюмов в 2000-е Каждан сжег в ходе нового проекта?

Ян ФАБР, Mur de la montée des anges, 1999

Если вид мертвых насекомых иному зрителю претит, он должен рассматривать работу важнейшего бельгийского художника Яна Фабра с пустым желудком и холодным рассудком. Только отсутствие спазмов живота и трезвая голова помогут понять всю тонкость хитиновых изваяний. Скульптура, по Фабру, как и физическое тело, оболочка души. Нисколько не лучше, чем, скажем, панцирь жука. И его работа символизирует приятие смерти и свободу духа. Справка: художник — внук знаменитого энтомолога Жана-Анри Фабра, того самого, который написал «Жизнь насекомых».

Хелен ПИНОР, Exhale, 2005

Фото: Paul Green/архив Helen Pynor и Dominik Mersch Gallery, Sydney

Бакалавр в области науки, а также в области искусств, австралийка Хелен Пинор работает в моднейшем жанре art-science. Одна из задач ее художественно-научных изысканий — исследование границ между видимым и его восприятием. Например, эти тончайшие, изящные, такие приятные на вид платья, будто нарисованные в воздухе искусным графиком, а может, даже каллиграфом, на самом деле скульптура из человеческих волос. Шок.

Томас ХИРШХОРН, Katastrophé, 2010

Фото: Minoru Niizuma/архив Lenono Photo Archive, New York

Фото: архив пресс-службы

Как и чем смазать лыжи — вот и все проблемы среднестатистического швейцарца. Однако художника Хиршхорна тихая жизнь не трогает. Сфера его интересов — эстетика и политика. На 54-й Венецианской биеннале он так замусорил павильон Швейцарии, что до каждого зрителя, сумевшего пробраться к выходу, дошло: мир невыносим и революция неизбежна. А эти бездушные величавые манекены, платья которых состоят из фотоподборки на жуткие остросоциальные темы, хочется свергнуть и сжечь немедленно.

Константин ГОНЧАРОВ, Passiones Luci, 1995

Зрители, не принадлежащие к кругу питерской богемы, скорее всего, про Гончарова слышали мало. А жаль. Ученик Тимура Новикова (основателя петербургской Новой академии изящных искусств) ушел из жизни в 29 лет. Но успел открыть в Северной столице галерею «Строгий юноша», одеть в 1990-е весь бомонд и даже побыть стилистом группы «Кино». А еще попасть со своими костюмами в запасники Русского музея и Эрмитажа. Где хранится и Passiones Luci: платья для богини Исиды и ее жреца Луция (заколдованного юноши, который превратился в осла). Все по мотивам античного романа Апулея «Золотой осел».

Лесли ДИЛЛ, Poem Dress, 1993

Понятия времени, места, слова, культуры, пола, сексуальности лишь у американки Лесли Дилл могут пересечься в единственной форме — форме платья. Переехав на два года из Нью-Йорка в Дели, художница навсегда отказалась от брюк. По ее мнению, платье — символ власти женщин. И куда более очевидный, чем слово. Поэтому тексты на ее работах прочесть сложно, но можно нагуглить, чтобы раскрыть глубинный смысл. Так, Poem Dress покрыто строчками из стихотворения поэтессы XIX века Эмили Дикинсон — о смерти и бессмертии.

Ай ВЭЙВЭЙ, Dress With Flowers No. 5, 2007

Фото: архив пресс-службы

Ай Вэйвэй — перл нашей коллекции. Да, вся его жизнь — борьба, в работах сквозит политика, но мы сейчас не об этом. Мы о красоте. Красота — глянцевая панацея, ее курс стабильно высок. Это миленькое платьице от китайского художника сделано из фарфора и могло бы посоревноваться в номинации «Материал и зрелищность» с объектами самого дорогого (буквально) в искусстве американца — Джеффа Кунса. И уж точно выиграло бы у него в разделе «Техника». Китайскую школу фарфорового мастерства ни с чем не спутать.

Георгий ОСТРЕЦОВ, «Солнцепоклонники», 1993; обувь-игрушки, 1992

Записной денди, москвич Острецов в серии костюмированных перформансов 1980–1990-х годов объединил эстетику наивного искусства с желанием художников новой волны подурачиться. Сам автор называет работы того периода «концептуальным впаданием в детство», что особенно заметно по игрушечной, в прямом смысле слова, обуви моделей. Между тем детские «черевички» с мотивами богородской резьбы были созданы для парижского дизайнера Жан-Шарля де Кастельбажака. Так что приписываем их одновременно и к советскому искусству нью-вейва 1990-х, и к высокой моде Франции. И всё на этом. На сегодня.