Фотограф Сергей Борисов успел поработать осветителем в театре, официантом в вагоне-ресторане, спекулянтом и с 1976 года пришел в фотографию. Через десять лет по заданию французской газеты Le Monde он сделал серию фотографий из жизни московского и петербуржского андеграунда в лице участников групп «Аквариум» и «Кино». Сразу после этого заказы посыпались не только из подполья, но и от эстрадных исполнителей от Олега Газманова до Аллы Пугачевой. В середине ноября у Борисова вышел новый альбом фотографий «Студия 50А», названный по имени его фотостудии, ставшей неким хабом, где он не только снимал, но и проводил шумные вечеринки. Хроники всего этого и отпечатались в альбоме, а Interview расспросил у Борисова истории самых интересных снимков.
Семь лет назад в одном из интервью вы говорили, что героев, которых хотелось бы снимать, почти нет. Новых, интересных не появилось. За последние семь лет это изменилось как-то?
Вопрос там был такой: есть ли герой, которого я ночи не спал, мечтал бы снять? Я ответил, что Че Гевара уже погиб, а других нет. Когда в 1980-х я снимал Гребенщикова и Цоя, их тоже никто не знал. Вполне возможно, что кто-то из моих нынешних моделей станет не менее знаменит. Один из героев — Пахом, он и художник, и актер, и перформансист.
Про атмосферу студии: вот у вас было легендарное Уорхол-пати, когда о Уорхоле вообще толком никто и не знал. Расскажете?
Там было темно, вечеринка проходила при свечах, так что я не могу показать фотографий. Можно было, конечно, со вспышкой снимать, но я что-то не стал, к великому сожалению. Я не знал, что это станет таким легендарным событием. Уорхол-пати я организовал у себя в мастерской, где были и картины художников про него, и разные инсинуации, с ним связанные. Главное, мы хотели передать дух его и его фабрики. Это было такое пати, где собрались в основном художники — пили, гуляли. Они, гады, сожрали весь суп Campbell’s.
Где вы его тогда взяли?
Я купил в «Березке». Не помню год, лохматый, тогда еще за валюту продавали. Я купил шесть банок супа, не точно такого, как у Уорхола на картине, но похожего. Джоанна Стингрей обещала поспособствовать подписать их у Энди.
А для американского Interview вы что снимали?
Они брали у меня несколько фотографий. По-моему, Роберта Де Ниро и еще несколько в разное время. Если откровенно, боюсь соврать, потому что уже 20 лет прошло, а я к этому вопросу не возвращался. Но это во времена перестройки.
Как вообще в вашей студии все уживались? Андеграундные художники вроде Сергея «Африки» Бугаева с начинающей певицей Наташей Королевой.
Пугачева тогда тоже очень прогрессивная была же.
Вы сняли же обложки для двух ее пластинок.
На самом деле для трех уже. Третья вышла в прошлом году. Юра Чернавский (композитор, аранжировщик и продюсер) позвонил из Лос-Анджелеса, попросил дать слайд старый. Для пластинки «Алла Пугачева исполняет песни Юрия Чернавского». Это песни 1980-х. LP. Говоря о трех, я говорю только об LP, потому что я и несколько миньонов оформил. Это маленькие пластинки, размером с сорокапятку. Но у нас выходили не сорокапятки, а 33 оборота. Сорокапятки выходили за границей под автоматы, с большой дыркой, а наши обычные — поменьше размером. Там обычно две–четыре песни. Их я тоже несколько штук оформил.
