«Венский акционизм» — на грани между языческими обрядами и сатанистскими ритуалами — называл свои перформансы «эстетической формой молитвы» и «катарсисом». Объяснив свою деятельность тяжелым фашистским детством и восстанием против лицемерия общества, австрийцы решили, что табу — это не для них. Насколько можно испытать духовное перерождение с помощью подручных материалов — крови свиньи и продуктов собственной жизнедеятельности — вопрос спорный. Но как только «теперь можно» пришло в Россию с началом 1990-х, творчески настроенные личности кинулись повторять подвиги и проверять ими постсоветскую действительность.
Насторожиться стоило, когда в 1992 году Олег Кулик начал резать поросят, назвав происходящее «Пятачок делает подарки». При этом художник не полагался на собственный опыт и пригласил для этого профессионального мясника. Не в пример Кулику венские акционисты делали все сами, да еще и принесли в жертву искусству собственную кровать («Рождественская акция: свинья, убитая в постели», 1969).
В 1997 году Олег Кулик прилетел в Нью-Йорк и перевоплотился в собаку, на две недели в рамках акции «Я кусаю Америку, и Америка кусает меня». Ведя доподлинно собачий образ жизни, он обзавелся клеткой и питался из миски, а периодически еще и бросался на людей.
С одной стороны перформанс Кулика стал своеобразным развитием «Из досье собачьей жизни» Петера Вайбеля, которого в1968 году художница Вали Экспорт провела на поводке по улицам Вены, с другой — очевидной из названия аллюзией на перформанс Йозефа Бойса «Я люблю Америку, и Америка любит меня» (1974), когда немецкий художник закрылся на три дня с койотом, чтобы получить действительно правильное представление об Америке.
Чем дальше, тем больше новорожденный российский акционизм требовал радикальности — в 2000 году Олега Мавроматти распяли на кресте и на спине вырезали надпись «Я не сын бога». За подобные акции у нас наказывают — на Мавроматти было заведено дело об оскорблении религиозных чувств, и он был вынужден бежать в Болгарию. В 1973-м Крис Бурден занимался похожим членовредительством — его прибили гвоздями к «Фольксвагену» и провезли по одной из улиц в Калифорнии (Trans-Fixed, 1974). В результате своей деятельности Бурден был направлен на принудительный визит к психиатру, но к уголовной ответственности не привлекался.
Акции с тенденцией к саморазрушению особенно прижились на русской почве — резать себя, зашивать рот и оборачиваться колючей проволокой — национальная идея самопожертвования, граничащая с мазохизмом. В Америке давно научились не скрывать собственные пристрастия. Боб Флэнаган например, не только зафиксировал свой член гвоздем на табурете, но и позаботился о том, чтобы это действие было зафиксировано документально — в клипе Danzig ׆It’s Coming Down” 1993 года. Петр Павленский тоже не боится выражать свои взгляды: внимательно изучив творчество американского супермазохиста, художник использовал зашивание рта и прибивание себя к брусчатке на Красной площади как политическое высказывание.
Впрочем, русским акционистам удавалось порой и задавать тренды самим. После того, как Анатолий Осмоловский и группа «Э.Т.И.» выложили телами напротив мавзолея слово из трех букв, русские энтузиасты стали повторять идею в других странах — например, напротив Рейхстага и прочих публичных горизонтальных поверхностях.
