«В этом кино есть все, что должно присутствовать в классическом голливудском блокбастере. Убийства, прекрасные девушки, любовь, безумие, зловещие научные эксперименты», — говорит Пепперштейн о своем новом фильме про магию звука. Да-да, теперь он не просто художник, мыслитель, писатель, а еще и режиссер. Другой свой фильм — «Убийства в Эрмитаже» — Павел хотел снять для биеннале «Манифеста», но формат выставки заставил Пепперштейна заменить кино картинами. На роль злодея в одной из следующих своих кинолент Павел собирался позвать Илью Лагутенко. Правда, знакомы они тогда еще не были. И не увидеть бы миру этого шедевра, если бы художник и музыкант не встретились во время интервью для Interview. Cкрестили пальцы и ждем.
ЛАГУТЕНКО: Паша, у тебя нет ощущения, что нынче все занялись фестивалями? Я и сам в прошлом году запустил музыкальный фест V-Rox во Владивостоке. А ты вот задействован в «Манифесте». Что у вас там? Как у меня — идея соединить Европу и Азию?
ПЕППЕРШТЕЙН: Весь мир.
ЛАГУТЕНКО: Честно говоря, я не очень понимаю, что такое вообще биеннале. Объяснишь? Кто у вас там босс?
ПЕППЕРШТЕЙН: Биеннале — это выставка, повторяющаяся раз в два года. «Манифеста» каждый раз проходит на новом месте. В этом году — в Питере, в Эрмитаже, а также в Главном штабе. А босс и куратор — Каспер Кёниг, могущественный персонаж германского происхождения. Его фамилия означает «король», он и есть король. Такой старый орел, избороздивший небеса современного искусства.
ЛАГУТЕНКО: Тогда «Манифесту» нужно было отправлять не в Питер, а в Калининград. (Смеется.)
ПЕППЕРШТЕЙН: Поддерживаю. Кёнигсберг крайне удачно вписался бы в биографию и географию Кёнига. Но Эрмитаж ведь царский дворец, так что он тоже вполне уместен.
ЛАГУТЕНКО: Значит, товарищ Кёниг выбрал тех, кто соответствует его вкусу? И от России это ты?
ПЕППЕРШТЕЙН: Не только я. Правда, я оказался в компании умерших товарищей, таких как Тимур Новиков и Владик Монро. Хотя и живые коллеги тоже подтянулись.
ЛАГУТЕНКО: Слышал, что «Манифесту» основали как ответ на новую социальную культурно-политическую реальность, конец холодной войне. В контексте нынешней биеннале, да еще и в Петербурге, это не начало новой?
ЕППЕРШТЕЙН: Трудно сказать, как все будет развиваться, уж пусть лучше холодная. Если бы не обострение ситуации на Украине, «Манифеста» была бы очередным плановым мероприятием, пусть и масштабным.
ЛАГУТЕНКО: Как «Ночь в музее». Или «Ночь пожирателей рекламы».
ПЕППЕРШТЕЙН: А теперь появился статус то ли предкатастрофический, то ли антикатастрофический. Ощущение чего-то значительного. Ты вот что по поводу фестивалей испытываешь? Новые группы обнадеживают?
