ВИКТОРИЯ: Вот это крутая штука! Я попробовала, и мне очень понравилось. Сверху видно, что происходит.
РОМАН: Это ферромагнитная жидкость. Берется раствор крахмала, чтобы густо было, и туда добавляются маленькие-маленькие магнитики.
МАРИЯ: О, смотрите, я делаю это силой мысли!
РОМАН: Если мы дойдем, то там дальше есть работающая от силы мысли фигня.
МАРИЯ: Моя сила мысли не работает.
ВИКТОРИЯ: А зачем вообще эта ферромагнитная жидкость придумана?
МАРИЯ: Она очень красивая, но для чего она?
РОМАН: А просто так.
ВИКТОРИЯ: А вот кнопка «Пуск» для чего?
РОМАН: Просто выключатель. А какие режимы там, я не знаю.
МАРИЯ: Цвета очень красивые. Похоже на твой лак, Вика.
РОМАН: А здесь про голограммы все.
ВИКТОРИЯ: Ко-о-о-о-отики!
РОМАН: Здесь есть аппарат, который может сделать голограмму человека.
МАРИЯ: Мою голограмму?
РОМАН: Тебя, наверно, тяжело будет туда вместить. Но что-нибудь вроде сережки, ручки…
МАРИЯ: Я просто думала, по фотографии.
ВИКТОРИЯ: А это русский изобретатель сделал?
РОМАН: Да. Это первая голограмма. Она вон там стоит за стенкой.
ВИКТОРИЯ: А в каком году?
РОМАН: Где-то в конце 1950-х — начале 1960-х.
РОМАН: Размер детали для изготовления голограммы должен быть не более семи сантиметров. Сейчас на этой технологии проектируют новые DVD-диски.
А вот это на самом деле очень интересный аппарат, он работает без тока на воде. Такие делали при СССР в 1950-е годы. Ими снабжали конструкции зданий и много чего еще. Им не нужен ток, просто заливаешь определенное количество воды, выставляешь трубки. Но у них нет окошек…
МАРИЯ: Вообще космос.
РОМАН: А вот это тоже компьютер, который работает не на обычном принципе. Нужно знать заранее уравнение, и в соответствии с этим уравнением можно выстроить…
ВИКТОРИЯ: О Боже! Это логарифмы?
РОМАН: Внутри сложной электрической цепи меняется сопротивление. И тоже на выходе позволяет считать…
МАРИЯ: Аппарат невероятно красиво выглядит.
ВИКТОРИЯ: О-о-о-ой, это же Сепулька, да?
РОМАН: Да, это любимчик наш. Советский робот-экскурсовод.
МАРИЯ: У него такая антенна на голове. И вообще он красавчик.
РОМАН: Да, он наш неофициальный маскот. Ну, как это по-русски… талисман.
МАРИЯ: Очень миленький.
РОМАН: Да. У шестидесятников был моден Станислав Лем, а у него в каком-то романе есть слово «сепуль», которое обозначает механизм, который непонятно что делает, то есть какая-то фигня. И так назвали.
ВИКТОРИЯ: Ой, как мило.
РОМАН: А это первые попытки сделать нечто шагающее. Хотя не первые, вот самые первые, эти даже работают, потому что тут нечему ломаться по большому счету.
МАРИЯ: Принцип скульптур Тео Янсена.
РОМАН: Он свой собственный аналог придумал, но здесь примерно то же самое, да. И многие современные механизмы используют принципы, которые придумал один русский математик. Вот эта мне не очень нравится, это стопоходящая машина, но вообще он придумывал всякие совершенно безумные машины.
ВИКТОРИЯ: Не нравится почему?
РОМАН: Ну, мне кажется, скучно. Вот машина.
МАРИЯ: Но она красивая.
ВИКТОРИЯ: А почему здесь «Нокиа» написано, а там — «Сфера»?
РОМАН: Cовместное производство. Был один старичок, единственный оставшийся, который может их программировать, потому что они все в двоичном коде, практически чуть ли не нули и единицы одни. Старичка на пенсию отправили, теперь никто не знает, как это все делать. Такие роботы теперь вот операции на глазах делают и другие сложные вещи, не говоря уж о промышленности.
ВИКТОРИЯ: Получается, какие-то старые языки программирования не применяются широко, но до сих пор работают, просто их надо как-то специально изучать? А есть археологи языков программирования?
РОМАН: Было бы прикольно.
МАРИЯ: Мне кажется, очень хорошая профессия.
РОМАН: Эти языки очень разные. А вы знаете, что есть язык программирования терминатор, который состоит из фраз типа «I’ll be back»?
Вот это тоже ферромагнитная жидкость. Немножко другая, в нее добавлены красители.
ВИКТОРИЯ: Гораздо красивее той.
РОМАН: Штука в том, что там можно присесть и на голову надеть специальную шапочку, как когда энцефалограмму делаешь.
МАРИЯ: (Смеется.) И силой мысли двигать?
РОМАН: Да, здесь будет показана активность мозговых волн, и в зависимости от нее будет двигаться жидкость.
ВИКТОРИЯ: Форма очень интересная.
РОМАН: Да, он почему-то все время такую форму принимает, как индеец майя.
МАРИЯ: Мне, наоборот, кажется, что это что-то современное. Ультракосмическое.
РОМАН: Аппарат называется «Солярис». Если вы помните, океан реагировал на мысли.
ВИКТОРИЯ: Какой-то цветок прям. Что-то такое знакомое. Мне снились такие странные цветы.
МАРИЯ: Ты сейчас особо фиксирована, мне кажется, на цветах.
РОМАН: А это робот Алиса. Но сейчас она не работает.
МАРИЯ: Наверное, мы ее обидели, назвав сотрудницей аэропорта.
ВИКТОРИЯ: Она глазом пошевелила!
МАРИЯ: Почему? Она реагирует на нас?
РОМАН: Реагирует.
ВИКТОРИЯ: У нее просто шевелится глаз.
РОМАН: У нее был напарник, но он был таким суровым мужчиной, что его не взяли на выставку, его сейчас переделывают. А здесь про космос. Интереснее, конечно.
«Потрясающие курочки» неожиданно меняют заданную экскурсоводом траекторию и бегут в сторону стеклянной витрины.
МАРИЯ: Крыски!
РОМАН: Где?
ВИКТОРИЯ: Это не крыски, а морская свинка. Если бы крысы были такими, то нас бы давно уже не было. Они бы съели нас просто давно всех.
РОМАН: Второй что, лишился ушей?
МАРИЯ: Нет, он прижал их.
ВИКТОРИЯ: Смотрите, у него что-то на голове. На нем маленькая шапочка! Что они делают?
РОМАН: Жрут!
МАРИЯ: Это опытные образцы? Или они здесь просто живут?
РОМАН: Просто живут.
ВИКТОРИЯ: А потом? Их что, съедят?
РОМАН: Не, ну, по-разному. Не знаю, что конкретно со свинками.
ВИКТОРИЯ: Циолковский!
РОМАН: Да, это он так видел двухзвездный корабль. А вот там реальные вещи, например, холодильник…
ВИКТОРИЯ: Первое слово в моей жизни было «ракетостроение». Родители до сих пор удивляются.
РОМАН: Вот эта фигня крепится в стенку космической станции и от космического холода охлаждается.
МАРИЯ: (Читает экспликацию.) «Теплообменник нужно размещать на теневой стенке корабля». И что там хранят?
РОМАН: Еду. Тюбики.
ВИКТОРИЯ: Вода, консервированная ионным серебром? Ого!
РОМАН: Ну, это как старинный русский рецепт, когда ложку в воду кидают серебряную.
ВИКТОРИЯ: Тюбик с борщом. Как наноборщ! Дизайн — секси.
РОМАН: Мне кажется, зубы вывалятся, если есть такую пасту. А этот золотой мужчина вокруг Луны летал. Его отправляли, а вместо этих винтиков больших зажали датчики радиации. Если человек полетит, он умрет от радиации в космосе. Полет занимает примерно неделю.
МАРИЯ: Это жизненно важные точки?
РОМАН: Ну, органы, да. Туда в глубину засовывали датчики, сделанные из специальной смолы, сена, по составу похожие на человеческое тело.
МАРИЯ: И какие показатели?
РОМАН: Оказалось, что если не будет вспышек на солнце, то нормально.
МАРИЯ: Он похож на Гагарина. Есть какое-то сходство.
РОМАН: Ну, не знаю.
ВИКТОРИЯ: Улиточки!
РОМАН: Да, это гидропоника. Сейчас есть и без воды — аэропоника. Когда выращивают на пару, насыщенном полезными веществами.
ВИКТОРИЯ: Напоминает Незнайку на Луне по дизайну.
РОМАН: Их думают выращивать на Луне, на Марсе, потому что там почвы нет, а это способ выращивания без почвы.
МАРИЯ: Судя по тому, как это выглядит, вряд ли что-то вырастет.
РОМАН: Вообще-то растет. Просто надо за ними ухаживать. А вообще, собирают урожай. Вон там лук где-то сорвали, там салат растет… Хотите попробовать?
МАРИЯ: Нет, спасибо, я воздержусь.
ВИКТОРИЯ: А я хочу!
Виктория уверенно отрывает листок салата и надкусывает.
МАРИЯ: Как он называется?
ВИКТОРИЯ: Мне кажется, это дуболистный салат, но он безвкусный почти что. Какая лягушка! Она обитатель Марса, наверно?
РОМАН: Да, тут много таких.
МАРИЯ: Она не одинока. Смотри, гусеница еще и синий крот!
РОМАН: Здесь про то, как можно освоиться на Марсе. Там холодно, атмосферы нет, поэтому его можно заселять постепенно. Создать там атмосферу, все дела. Для этого нужны специальные бактерии, растения, которые постепенно будут изменять его в нужную нам сторону.
МАРИЯ: А купол — это обязательная составляющая?
РОМАН: В данном случае это чтобы посетители не лазили.
ВИКТОРИЯ: При отсутствии атмосферы как будут расти растения?
РОМАН: Ну, сначала будут засаживать теми, которым не нужен кислород.
МАРИЯ: Мох?
РОМАН: Ну, специальным образом. И постепенно они будут выбрасывать кислород. На Земле ведь раньше вообще была ядовитая атмосфера.
ВИКТОРИЯ: На Марсе пытаются воспроизвести систему Земли, но как-то быстро?
РОМАН: Все-таки четыре миллиарда лет слишком будет. Мы знаем, как это работает, поэтому можем сразу готовые организмы подсаживать. То есть на Земле они сами появились, приспособились, но мы сегодня уже знаем как и уже готовы искусственно им поспособствовать.
ВИКТОРИЯ: Как селекция и генная модификация?
РОМАН: Ну да. Хорошее сравнение. Или как естественный отбор и генетическая модификация.
МАРИЯ: Луноход!
РОМАН: Да, модель лунохода. Реальный покрупнее. У него солнечная батарея, антенна, чтобы посылать на Землю сигналы…
ВИКТОРИЯ: А вот это что?
РОМАН: А вот это я не знаю, мне никто не может ответить.
ВИКТОРИЯ: Это очень похоже на эту шапку для праздников…
МАРИЯ: Это фабрика Вилли Вонки, помнишь?
РОМАН: Мне кажется, там должно что-то крутиться и при кручении что-то замерять. Потому что она специально раскрашена.
А это зонд, который на Венеру запустили. И он там даже проработал два часа, что шокирует, потому что Венера — это реальный ад. Плюс 400 градусов, кислотные дожди, и никто там не может долго существовать. А это рекордсмен, он около часа там проработал, успел какие-то размытые фотографии прислать. Героически, мне кажется…
ВИКТОРИЯ: А в ядре Земли какая температура?
РОМАН: Ну, теплее, конечно, там уже тысяча где-то.
ВИКТОРИЯ: Все-таки новые материалы разрабатываются какие-то, чтобы проникать внутрь таких сред?
РОМАН: В ядро? В ядро сложно пока…
ВИКТОРИЯ: Ну, не в ядро, но внутрь Венеры. Это какие-то специальные материалы нужны?
РОМАН: Не внутрь, а просто на поверхность опуститься. Нет, это еще при СССР делалось… Это сплавы. Вот алюминий, например, выдержит, но электроника же еще должна работать при высокой температуре.
РОМАН: А это модель первого атомного реактора. Вот этот «гробик», это все графитовые кирпичи, все настоящее. Только они, конечно, на атомной станции не были, поэтому безопасны. Тут типа цепная реакция, нагревание… А вот эти стержни должны еще вставляться и опускаться. Если слишком сильная цепная реакция, то их вставляют, и они замедляют ее, позволяют контролировать, чтобы взрыва не было. Вот в Чернобыле произошел перегрев. Отверстие, где находятся эти реакторы, деформировались из-за температуры. Стержни застряли и не смогли остановить воздух.
РОМАН: Вот смотрите какая, прям мимими. С глазками, все дела. Атомная бомба.
МАРИЯ: …и носиком.
РОМАН: Зачем носик, я не могу вам сказать. А глазки — это две антенны. Если их не сделать, то радиолучи не проходят, а через стекло проходят…
МАРИЯ: Это как Такаси Мураками, у него какие-то похожие образы в работах.
РОМАН: Давайте грохнем ее. (Запускает атомную бомбу.)
МАРИЯ: Пойдемте встанем туда. И будем стоять.
ВИКТОРИЯ: На каблуках надо это испытать… А-а-а-а, у меня щеки трясутся.
МАРИЯ: Значит, есть куда худеть еще.
ВИКТОРИЯ: У меня странный вкус во рту. Ну, не как заморозка, а как кислород.
МАРИЯ: А у меня свело челюсть просто.
РОМАН: Бомбу назвали секретным словом РДС. Считали, что эта аббревиатура расшифровывается как «реактивный двигатель специальный», но на самом деле никто не знает, что это значит в действительности. Например, «Россия делает сама» — тоже подходящий вариант.
А теперь — последний экспонат за витриной. Считайте, что это инсталляция. Археологи пришли в долину, поставили палатку, сделали обед, пошли копать, накопали оседлые племена…
МАРИЯ: А что делают, чтобы установить дату?
РОМАН: По количеству радиоактивных изотопов можно довольно точно это сделать. Вся археология на этом построена. Ну все, вопросы?
МАРИЯ: Спасибо за экскурсию. Когда мы сами ходили, мы совершенно ничего не поняли. Теперь мы поняли чуть больше.
ВИКТОРИЯ: Да, самыми знакомыми словами для нас были коллаген и гиалуроновая кислота. (Обращаясь к фотографу.) Мне кажется, нам нужно селфи на этом пуфике! Это просто как Джаспера Джонса картина, только цвета другие.
МАРИЯ: Дмитрий, а сфотографируйте нас. Пожа-а-алуйста!
