Французский художественный термин «mise en abyme» («принцип матрешки») хочется переводить дословно — «помещенный в бездну». По сути, это слово обозначает ту дорожку, которая выстраивается между приставленными друг к другу зеркалами. Бездна бесконечных повторений. Представьте, что это спектакль.
За 14 лет режиссер Феликс Барретт и хореограф Максин Дойл заработали для Punchdrunk репутацию поставщика самых острых театральных переживаний, создав более двадцати грандиозных проектов. Последние два стоят путешествия: в Нью-Йорке еще идет Sleep No More (шекспировский «Макбет» + Хичкок), а The Drowned Man (о нем — ниже) — не последняя причина провести уикенд в Лондоне, где он идет.
Изобретенный жанр окрестили «иммерсивным театром» — театром соучастия зрителя, где перформанс и инсталляция встречаются с site-specific хореографией. Здесь нет сидений и сцены, а есть разделение на мир до и после. Граница пересекается при помощи белой венецианской маски, которую зритель надевает перед входом. Другое условие — молчание, и еще — одиночество. «Lose your friends» — последнее напутствие перед погружением.
«Утопленник» занимает бывший почтовый склад, где на 6 этажах с лабиринтом лестниц и черных ходов располагается голливудская киностудия 1950-х Temple Studios с павильонами, гримерными, декорациями, кабаре… Тут же прилегающие трущобы: туманный лес, пустыня, грязные трейлеры, несколько магазинов, бар, квартиры, мотель, кинотеатр, церкви… Окинуть гигантскую сцену взглядом картографа невозможно: за каждой темной драпировкой неизменно обнаруживается очередная дверь. Впрочем, на попытку сориентироваться в пространстве нет времени: здесь есть обитатели, на наших глазах проживающие несчастливую жизнь, каждая из которых — отдельный спектакль.
У «Утопленника» два литературных вдохновения: «Войцек» — неоконченная пьеса немецкого драматурга XIX в. Г. Бюхнера — фрагментарная история убийства на почве ревности. Войцек взят в квадрате: эта линия представлена от женского и от мужского лица, закольцована и разбросана во времени. Вот в баре Уильям сходит с ума от ревности к Мэри, а двумя этажами ниже Вэнди готовится убить Маршалла.
В это же время в баре Уильям только заказывает выпивку и еще одна Вэнди только отвечает на телефонный звонок. Другая линия — роман «День Саранчи» Натаниэля Уэста — история любви, ревности и творческих поисков на фоне изнанки Голливуда. Уэст, как видно, определил еще и диспозицию: мир, где соприкасаются блеск Фабрики грез и нищета ее обслуги, принадлежит его перу. Как бы там ни было, взятые за основу сюжеты порезаны на лоскуты: из очевидного остается лишь вязкая атмосфера шантажа, секса, алкогольного безумия, насильственной смерти, мистики и оккультизма.
Обе истории препарированы до неузнаваемости и ускользают с той скоростью, с которой от зрителя убегают персонажи, растворяясь в коридорах и обращаясь в собственных двойников. В «Утопленнике» более 30 персонажей, за каждым из которых уследить невозможно. К тому же цикличность позволяет вернуться на несколько витков рассказа назад, и свобода передвижения оказывается свободой компоновки.
Галлюцинации героев становятся галлюцинациями зрителя. Cюжета с началом и концом не будет: Punchdrunk выворачивает наизнанку идею о том, что произведение не может существовать без зрителя. Temple Studios и его герои существует сам по себе: «Утопленник» — это «Шоу Трумена», где ты попал внутрь, пропустив предыдущие выпуски программы.
Зритель охотно ловится на крючок иллюзии, но почему? Punchdrunk дают волю тщательной достоверности там, где мы привыкли к фигуре умолчания. Зритель в белой маске — призрак, наделенный свободой вволю утолить жажду вуайеризма. Можно зайти в трейлер и прилечь на кровати героини, вдыхая запах пудры и дешевого виски, разобрать стопку залитых кетчупом писем в кафе, разворошить сценарии в подсобке студии, почитать список покупок на туалетном столике — в общем, смаковать те аппетитные детали, в которых неизменно обнаружится дьявол.
Он, кстати, здесь не только подразумевается: скоро на пути появляются могилы, траурные процессии из соломенных чучел, оккультные алтари, разграбленные церкви, груды фотографий с выцарапанными глазами… Белые маски зрителей, группирующиеся рядом с героями, сами становятся отдельной зловещей декорацией. Это все уже однажды было: эстетически «Утопленник» очень многое взял от Линча.
За каждой новой дверью кто-то сходит с ума, прячет в мутной воде орудие убийства, срывает с себя одежду в припадке безумия или, напиваясь до помешательства, запирает кого-то из публики в трейлере. И если убийство не происходит прямо сейчас, о нем кричит все, что попадается на пути: от красок до нагнетающей атмосферу ужаса музыки.
Зазеркалье Punchdrunk, безумный клубок чужих трагедий, на самом деле, фильм. Путешествуя по киностудии, знай, что любая сцена может обернуться съемками, будь готов услышать голос из темноты: «Всем спасибо. Еще дубль». Бесконечность рамки, зеркало в зеркале — это актеры, которые играют актеров, и зрители, которые сами — актеры для других зрителей. Распутывать этот моток старой пленки придется самому: глядя из-за пустых глазниц белой маски, ты становишься соавтором спектакля — той камерой, которая выбирает, что ей фиксировать — орудие убийства, шелковую перчатку на столе, конскую голову или общий план групповых оргий — смотря, что повезет увидеть.
Покидать Temple studios невыносимо: карусель ужаса как будто продолжает идти по кругу за пределами взгляда. Что-то ты точно упустил. Но возвращаться на «Утопленника» — как пересматривать «Твин Пикс»: попадешь, куда угодно, но не туда, где был раньше.
Баррет явно добился своего: «Мы не хотим, чтобы зрители говорили “Вчера я был в театре”, они должны говорить “Это случилось со мной вчера”». Интервью — его самый нелюбимый жанр. Лихо обращаясь со временем в спектаклях, Баррет бережен к своему, настоящему: времени на разговоры нет. В сентябре запускается новый проект, где билет в театр превращается билет на самолет в неизвестном направлении. Полное погружение в театральную действительность на несколько дней — Punchdrunk Travel. Иммерсивные каникулы. Как сказал бы кто-то: я думаю, для этого не придумали слова.
