Иногда честность рождает правду, которую мы не готовы принять. Как с этой правдой жить дальше?
Вася Грино: Нет вещей плохих и хороших, есть только наше отношение к ним – и его надо поменять. Проанализируйте ситуацию, взгляните на нее с другой стороны, попытайтесь принять позицию другого человека и не воспринимать себя как центр вселенной. В любом случае, горькая правда лучше лжи во спасение. Ну вот, например: тебя кто-то обидел. Ты можешь пойти и наказать обидчика, и это повлечет за собой поток неприятных событий. Или можешь впасть в депрессию, что тоже плохо. Третий и лучший вариант — принять ситуацию, отпустить ее, не цепляться мысленно за плохое.
Андрей Бергер (ABER): Иногда правда просто не является необходимостью ни для говорящего, ни для принимающего. Нужно абстрагироваться от негатива и двигаться вперед.
Артем Стефанов: Недавно я сам впервые столкнулся с чем-то подобным и теперь пытаюсь понять, как жить дальше. А вообще в такие моменты я обычно стараюсь чем-то себя занять. Работой например.
Миша Моst: Если правда выбивает из колеи, значит ты был не в той колее. Это вопрос опыта: кто-то больше подготовлен к переменам, кто-то меньше. Это нормальная ситуация.
Петро Aesthetics: Правда иногда может показаться грубостью и даже ложью. Если правда причиняет нам и окружающим вред, то она теряет смысл. Творчество и любовь — вот лучшие инструменты для поиска себя и честного самовыражения. Отдавая позитивные вибрации, мы получаем взамен энергию и жизнь, наполненную смыслом.
Есть ли что-то, чего не должно быть в уличных иллюстрациях?
Вася Грино: Улица — это живой организм, здесь может происходить что угодно. Так что и рисовать здесь можно все, это воля художника. Осуждать его глупо и бесполезно. Негласное правило лишь одно: нельзя рисовать поверх чужих работ. Лично я не стал бы изображать порнографию, насилие, это самый простой способ обратить на себя внимание. И в конце концов, это могут дети увидеть. А мне хотелось бы воспитывать в людях хорошее.
Андрей Бергер (ABER): Искусство — это символическое поле, где нет правил. Если и существует какая-то этика, ее можно рассматривать только в контексте. Конечно, если мы говорим о городе, ясно, что здесь не должно быть таких вещей, как, например, расчлененка — это негативно скажется на людях. Взрывных ситуаций лучше не допускать, то есть не создавать работы, которые рискуют получить негативный оклик в этическом отношении.
Артем Стефанов: Художников можно условно разделить на два лагеря: одни рефлексируют на происходящее в этом мире, другие занимаются эстетизацией окружающего пространства. Я причисляю себя к последним. Стрит-арт для меня — это просто среда, в которой мне удобно работать, это не обязательно протест. С моей точки зрения, здесь не должно быть политики и прочих злободневных тем. Пусть остаются в интернете.
Миша Моst: Стрит-арт — это субкультура, тут нет никаких «надо» и «не надо», тебе никто не судья. Можно рисовать что угодно, но надо понимать, что иногда ты рискуешь потерять уважение. К тому же есть вещи, которые художники не любят показывать: например, политические сюжеты.
Петро Aesthetics: Нельзя быть нечестным по отношению к себе. Если вы изображаете не свой визуальный язык или используете чужой смысл, то попросту теряете время.
Как обстоят дела со стрит-артом в Москве сегодня? Уличные иллюстрации вписываются в облик города?
Вася Грино: За последние несколько лет гайки стрит-арту подзакрутили. Мероприятий стало гораздо меньше, активность молодых художников упала, качество стрит-арта тоже. С другой стороны, я бы не хотел, чтобы Москву наводнили попсовые граффити, как в Европе. Круто, когда есть разнообразие. Особенность России как раз в том, что здесь всегда есть куча всего.
Москва за последнее время очень модернизировалась. Позитивные тенденции в развитии города определенно есть. Было бы здорово, если бы было побольше таких проектов, как «Стена» на Винзаводе, которая постоянно обновляется. У нас пока так: ты рисуешь, а на следующий день все это закрашивают. У многих из-за этого руки опускаются.
Если ты находишься в городе и видишь много стрит-арта и граффити, это значит, что город принадлежит его жителям, а не властям.
В Лондоне есть целый район Шордич в самом центре, который власти отдали под искусство. Там отметились практически все лучшие художники мира. Это как наш «Флакон», только в масштабах целого района. Москва пока к такому не готова. В силу менталитета у нас все любят делать на широкую ногу, и такую стихию будет очень сложно контролировать. Но пытаться нужно.
Андрей Бергер (ABER): Стрит-арт вписывается в любую городскую среду, и нет такого города, который не испытывает потребности в этой интервенции. Москва практически не знает стрит-арта. То, что мы имеем сегодня, — это скорее не про искусство, а про рекламу. Москва — красивый город, и здесь много мест, которые могли бы стать трибуной для самовыражения художников.
Если говорить о Москве именно как об урбанистическом организме, она, безусловно, готова к этому. Если же говорить о ней как об абстрактной массе чиновников, — то не готова. Сложно достучаться до людей, которые пресекают все, что им не понятно. Должны появиться какие-то каналы общения, чтобы они наконец поняли: стрит-арт — это вид искусства, это развитие, он привлекает туристов в конце концов.
Артем Стефанов: Сейчас стрит-арт получает не такое освещение, как в прошлые годы. Раньше был Капков, который всячески способствовал уличному искусству, сейчас такого человека нет. Куча ужасной рекламы и псевдопатриотического граффити. В Москве практически невозможно сделать качественный проект, если он не находится на частной территории.
За последние 10 лет город ко всему этому привык. Если раньше во время рисования милицейский патруль приезжал несколько раз за день, то сейчас можно отделаться фырканьем проходящей мимо старушки. Реакция у всех разная, да.
Миша Моst: Чтобы столько фасадов было расписано — ни в одном городе такого нет. Ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне. Хорошо, если бы город выделил какое-то количество стен для художников, а не для коммерческих проектов. Но то, что стены не дают, не значит, что художники должны сидеть на жопе. Сейчас много коммерческих проектов и выделенных под это дело площадок — идите и рисуйте. И вообще, стрит-арт изначально нелегальный вид искусства. А сейчас мало кто на улице нелегально рисует.
Петро Aesthetics: В граффити и стрит-арте сегодня я вижу как плюсы, так и минусы. Честности самовыражения у большинства рисующих стало меньше. Со временем все становится мейнстримом, многие теряют свой первоначальный путь развития. Но есть и те, кто держит ситуацию под контролем и идет вперед. Удручает, что в последнее время чиновники, корпорации, бестолковая молодежь стали использовать стрит-арт и граффити как инструмент для своих бессмысленных и корыстных целей, убивая устои субкультуры и устраивая подмену понятий.
Хотели бы уехать из Москвы?
Вася Грино: Меня уже несколько лет терзает эта мысль, но в силу обстоятельств я не могу это сделать.
Андрей Бергер (ABER): У меня есть возможность уехать, но я не уезжаю. Это место как сухая почва, здесь требуется живительная энергия, а значит, есть поле для деятельности и возможность работать. Зачем тогда уезжать?
Артем Стефанов: Наверное, нет. Во-первых, здесь я могу рисовать для людей, с которыми я живу. Во-вторых, здесь есть люди, которые меня вдохновляют. Выезжать за границу нужно и важно, но уехать навсегда я бы не смог.
Миша Моst: Я очень много путешествую с детства и не очень понимаю людей, которые живут в Москве и мечтают уехать. Здесь столько возможностей, зачем уезжать?
Петро Aesthetics: Не вижу конкретных причин для этого. Нам никто и ничто не мешает развиваться, главное — желание.
