Гильермо Дель Торо похудел, но диета не сказалась на его работоспособности. Наоборот, он в прекрасной творческой форме, доказательством чему служит его последний фильм «Тихоокеанский рубеж». Эта, как говорит сам режиссер, «прекрасная поэма о гигантских монстрах» выглядит так, как если бы Франсиско Гойя жил в наши времена и снял фильм, насмотревшись «Трансформеров» с «Годзиллой». О японских монстрах и особой кровожадности русских сказок Дель Торо рассказал Interview.
Ого, Гильермо, как вы похудели!
Мне нужно много работать, а с прежним весом это было непросто. У мексиканцев и русских общая беда: мы меры не знаем. Если обед — то стол ломится. Если танцы — то до упаду.
Два героя вашего фильма «Тихоокеанский рубеж» как раз русские. Почему?
В боевике полно людей самых разных национальностей. Чтобы победить чудовищ кайдзю, нужны и американцы, и русские. И роботы тоже. По сценарию у актеров мало реплик, поэтому персонажи должны быть яркими и запоминающимися. Мои русские — бесстрашные. Во всем идут до конца.
Не думали нанять на эти роли русских актеров?
Думал. Но денег не хватило. У нас был весьма скромный бюджет на иностранцев.
Знакомая история. Вообще многие кинокритики замечают, что в своих фильмах вы часто подчеркиваете происхождение и национальность героя. Это фишка такая?
Нет, дело не в этом. Просто мне хотелось, чтобы против чудовищ за планету боролись все страны и континенты.
Вы такой энтузиаст, о своих проектах говорите с большой любовью. Нынче это редкое качество.
Все потому, что я влюблен в свои фантастические миры. Буквально живу в них. А вот обычная, бытовая жизнь дается с трудом. Мне кажется, я немного похож на Хичкока — такой же странный тип. О своем кино могу рассказывать долго и в мельчайших подробностях. А вот запомнить, как зовут моих кузенов, — уже проблема. Надо, чтобы всегда кто-то был рядом и подсказывал: «Вот этот темненький — Педро».
То есть кино для вас — это способ убежать от реальности?
В «Нью-Йоркере» как-то читал статью Трумена Капоте о Марлоне Брандо. Он писал о том, что Брандо не мог контролировать внешний мир, не доверял людям. Поэтому воспитал в себе две личности: внешнюю, с помощью которой влюблял в себя людей и транслировал роли, — и внутреннюю, которая помогала отвечать на духовные вопросы и быть собой. Со мной то же самое.
