НАТЮРМОРТ
Неторопливый, крепко сделанный британский фильм про маленький подвиг работника похоронного бюро. Главный герой с нежным именем Джон Мэй, в обязанности которого входит искать родственников погибших, узнает, что его собираются уволить, и с удвоенными усилиями берется за последнее расследование. На деле почти весь фильм мы видим робкого, но упорного человека, который перебирает бумажки, делает телефонные звонки и ходит по красиво снятой улице. Ключевой момент — в том, что этого человека играет Эдди Марсан, один из лучших британских актеров на сегодняшний день. Ему одинаково органично удаются на экране жесткие мужья, тайные извращенцы и комические собутыльники — а теперь мы знаем, что и роль лишнего человека он тоже может сыграть так, чтобы без проблем держать на себе все полтора часа экранного времени.
ШИРЛИ: ОБРАЗЫ РЕАЛЬНОСТИ
Тринадцать эпизодов из жизни актрисы по имени Ширли, которую Густав Дойч выдумал, чтобы сложить воедино ее историю по картинам Эдварда Хоппера. Каждый датирован 28 августа, годы — от 1930-х до 1960-х декорациях, которые швейцарец Дойч кропотливо в сотрудничестве с художницей Ханной Шимек, медлительная и аккуратная девушка то стоит у стены, то сидит в ярком кресле, то сомнабулически обнимает настолько же отстраненного мужчину, сидящего за столом, — и все время рассуждает за кадром о мелочах: о том, что сегодня прочла, о тенях на стене, о том, успеет ли сегодня сходить в кино. Камера едва движется, текстуры и цвета — максимально матовые и яркие, и очень быстро создается ощущение, что Дойч действительно достиг чего хотел: мы попали внутрь картин. И там — очень красиво.
Интересно, кстати, что практически одновременно с фильмом, который Дойч выпустил после нескольких лет предварительных инсталляций и отдельных фрагментов, в январе этого года состоится премьера очень похожего французского проекта из восьми новелл, в котором поучаствовали в качестве режиссеров Матье Амальрик и Софи Барнс.
МАТТЕРХОРН
Трогательное нидерландское бадди-муви про богопослушного вдовца по имени Фред и непонятного бородатого бродягу Тео. Ромком на грани абсурда начинается в тот момент, когда второй внезапно объявляется на лужайке перед домом первого и почему-то остается у него жить. Гость мало разговаривает и не то чтобы много что делает, но почему-то своим присутствием вдохновляет Фреда на перемены, которые, может, до вершины Альп и не доведут, но вполне могут привести посреди ночи в церковь в женской одежде. Тихое и немного дурное кино про странных людей — почему-то особенно любимый в холодных европейских странах жанр. «Маттерхорн» с его сдержанной цветовой гаммой и шутками, которые в большинстве случаев становятся смешными из-за того, что герои после них долго молчат и смотрят с нелепой многозначительностью, почему-то кажется почти родным.
ЛЮБОВЬ НА ВЕКА
В программе фестиваля удивительно много фильмов про смерть и про аутистов, клинических или условных: серьезный польский «Желание жить», эмоциональный испанский «Сын Каина», да и персонажи «Маттерхорна» выглядят слегка заторможенными. При этом большинство из них сделаны с юмором — едва отошедший фестивальный тренд на убийственно серьезный разговор об аутизме, видимо, дал такой эффект: интересных историй на грани черной комедии стало больше. «Любовь на века» к этой грани как-то странно повернута боком — с одной стороны, это серьезное кино про больного юношу, который живет с мертвыми девушками и постоянно читает дневник своей мертвой мамы, слушает уоки-токи из кармана покойного отца, а потом встречает достаточно странную женщину, чтобы наконец заинтересоваться живым человеком. С другой — атмосфера в первой половине фильма такая, что трудно до конца понять, хочет ли человек за камерой с тобой шутить или просто не совсем верно все рассчитал. Тем сильнее эффект от серьезной концовки.
ГАРРИ ДИН СТЭНТОН: ЧАСТИЧНО ФАНТАСТИКА
Фильм со словом «фантастика» в заголовке — по иронии, единственный документальный в программе. Это портрет Гарри Дина Стэнтона, и он действительно на какую-то часть состоит из фантастики — довольно крупных фрагментов из лучших ролей Стэнтона (их у него было, напомним, больше 200). Но большую часть времени Стэнтон проводит в разговорах со своими старыми друзьями — то ли берет интервью сам о себе, то ли просто травит байки. Дэвид Линч, Дебби Харри, Сэм Шепард, Вим Вендерс шутят, смеются и выпивают, а в перерывах Стэнтон на крупном плане поет, прикрыв глаза, тихое кантри под гитару, едет куда-то на машине, о чем-то ворчит и бормочет. Все это складывается в очень теплый и спокойный портрет — как будто и правда зашел к хорошему человеку в гости, а он весь вечер байки травит.
