“Глория”
2morrow откроет новый фильм чилийца Себастьяна Лелио, премьера которого состоялась в феврале в конкурсе Берлинале. Абсурдистский ромком (с довольно традиционными для жанра поворотами сюжета и настроем) «Глория» строится на одном, в сущности, факте — его заглавной героине, любительнице подпеть автомагнитоле и пофлиртовать с мужиками на танцах, 58. Но поведение взрослых героев здесь мало отличается от того, как ведут себя герои молодежных лав-стори, другое дело, что обстоятельства несколько более карикатурны, а оттого даже трагичны. На фестивале покажут и три предыдущих фильма Лелио — и подобно Глории герои всех трех оказываются на поколенческом перепутье. Причем, по Лелио, любой возраст — кризисный.
“Станция «Фрутвейл»”
Главный фильм параллельной секции 2morrow и победитель «Сандэнса». Собственно, секцию курирует программный директор «Сандэнса» Тревор Грот. Дебют 24-летнего Райана Куглера «Фрутвейл» пересказывает последний день из жизни Оскара Гранта, застреленного на одноименной станции офицером полиции. Вместо агитки о полицейском произволе у Куглера получился подлинно гуманистский, душераздирающий фильм о трагедии столкновения человека и нарратива, об убийственном стереотипе, мгновенно срабатывающем у взвинченного белого копа, — о том, что каждый шумный темнокожий — преступник.
“Мад”
Строго говоря, «Мад» Джеффа Николса уже пару месяцев как можно посмотреть в интернете, но это кино стоит того, чтобы смотреть его на большом экране. Минималистский марктвеновский сюжет о паре пацанят с Миссисипи, подружившихся с романтичным беглецом от закона (Мэттью Макконахи с феерическим южным акцентом), на фоне эффектно снятых Николсом речных пейзажей разрастается до масштаба величественной — и проникновенной — оды о сути любви как таковой.
“Синий каприз”
Еще один фильм из подборки, сделанной Гротом, снят по реальным событиям и, как и «Станция “Фрутвейл”», наотрез отказывается актуализировать происходящее в кадре. Здесь нет никакой другой точки зрения, кроме психологической, и это притом что происходящее в кадре даже более скандально, чем история Оскара Гранта. «Синий каприз» — это синий Chevrolet Caprice, на котором в 2002-м по дорогам рядом с Вашингтоном разъезжала пара убийц (мужчина и подросток), стрелявших в незнакомцев.
“Жена полицейского”
Одна из главных премьер 2morrow — игровой дебют немецкого документалиста Филипа Грёнинга, только что произведший резонанс на фестивале в Венеции. Грёнинг сочетает документалистскую пристрастность взгляда с драматургической вычурностью (фильм разделен на 59 не связанных между собой эпизодов), его сюжет, посвященный семейной жизни одного меланхоличного сотрудника полиции — даже жену он избивает в некоторой дреме, — медленно тлеет на протяжении трех с лишним часов, чтобы оказаться поэмой не о конкретном случае домашнего насилия, а о мелкости зла вообще.
“История моей смерти”
Новый фильм каталонца Альберта Серры — первый, в котором есть по крайней мере подобие сюжета, более того — костюмный и даже с литературными героями масштаба Казановы и Дракулы в центре повествования. Впрочем, это не гарантирует зрителю легкой жизни: Серру, как и прежде, интересуют не сюжеты, но состояния. Материя его фильма тихо и медленно умирает подобно сладострастно гниющему в кадре прошлому.
“Левиафан”
Центральный фильм программы документального кино Beat буквально на глазах у зрителя складывает образы в изобразительное искусство будущего. И надо понимать, что это за образы, — «Левиафан» Люсьена Кастена-Тэйлора и Вирины Паравел представляет полуторачасовое погружение в жизнь рыболовецкого траулера. Жизнь, впрочем, понятие в данном случае очень условное — это бесконечный производственный цикл, рано или поздно оборачивающийся медитативным видеоартом.
“Том на ферме”
Еще один фильм из недавнего венецианского конкурса — очередная работа канадского вундеркинда Ксавье Долана. Пожалуй, первая, в которой инфантильная гей-эксцентрика Долана (которую он сам, справедливости ради, доводил до измора в трехчасовом трансгендерном эпосе «И все-таки Лоренс») оборачивается универсальным, считываемым вне зависимости от ориентации и возраста кошмаром. Кудряшку Тома благие намерения заводят в ад — он едет почтить память скончавшегося бойфренда на похороны в родное для того сельское захолустье. Понимания у родных покойного он, надо ли говорить, не найдет.
“Молодость на марше”
Куратор программы «Фигуры отказа» Кирилл Адибеков сводит в ней двух маргиналов с разных полюсов авторского кино — ничего не снимающего уже 15 лет Артура Аристакисяна и португальца Педру Кошту. Аристакисян в двух единственных своих фильмах вглядывается в метафизику увечности, телесной и душевной, Кошта в свое время после фестивального успеха даже брался за относительно большие бюджеты, но в итоге ушел снимать жителей лиссабонских трущоб на MiniDV. Снятая в этих трущобах «Молодость на марше» — самый мощный из его фильмов, почти древнегреческая трагедия на руинах безумного и умирающего мира.
“Споры”
Оказывается, есть и такое российское кино — дерзкое, бескомпромиссное, снятое усилиями энтузиастов из регионов. В программе «Офсайд», которую для 2morrow во второй раз составили Мария Кувшинова и Иван Чувиляев, в первую очередь обращают на себя внимание «Споры» Максима Дьячука — рукодельный омский сай-фай в декорациях заброшенного советского завода. Среди других образцов удивительного бытования кинематографа в российской провинции — бурятская психодрама «Булаг», соцреалистская «Десятка», кино о кино «Инсайт».
Текст: Денис Рузаев
