В эти выходные в Центре документального кино на Зубовском бульваре начался «Артдокфест», в рамках которого покажут впечатляющую программу полнометражных и коротких документальных фильмов, включая победителей мировых фестивалей, ретроспективу скандального российского режиссера Манского, а также подборку лучших картин одного из главных фестивалей документального кино DOK Leipzig. Уже сегодня вечером можно посмотреть «Священную трассу», открывающую фестиваль, а в ближайшие дни — фильм «Зима, уходи!» студентов Марины Разбежкиной, «Непал форева» Алены Полуниной, получивший приз на недавнем Римском кинофестивале, и многие другие картины, которые вряд ли будет шанс увидеть где-то еще, особенно на большом экране. Мы же рассказываем про самые интересные пункты программы DOK Leipzig, показы которой начнутся на следующей неделе — заранее, чтобы у читателей было время поучаствовать в розыгрыше трех билетов-вездеходов (подробности — внизу поста), которые позволят бесплатно ходить на все показы.
Кладбищенский клуб
Тали Шемеш
Очаровательная работа израильтянки Тали Шемеш, которая несколько лет снимала встречи пенсионерского клуба двух своих бабушек — родной и двоюродной. Клуб организовали в парке на горе Герцля, большую часть которой занимает кладбище. Первые минут пять фильма проходят в спорах о том, почему бабушка Тали не считает правильным называть это собрание «кладбищенским клубом», остальные час с небольшим — неторопливые разговоры стариков и старушек на фоне бесконечных рядов могил под развесистым деревом или на берегу Мертвого моря. Они читают стихи по-немецки, кормят друг друга салатиками, обсуждают с одинаковой вдумчивой озабоченностью сорта рыбы, холокост и ключевые работы мировой философии — к концу фильма ловишь себя на том, что почтительно сложил руки на коленях и уже час сидишь с улыбкой на лице.
ПОЙМИ МЕНЯ ПРАВИЛЬНО
Адина Елена Пинтили
Еще один фильм, полный разговоров, свободно перетекающих из быта в абстракцию, но уже под другим углом: здесь показывают будни румынской лечебницы для душевнобольных. «Пойми меня правильно» по сравнению с «Кладбищенским клубом» выглядит крайне художественно и серьезно — дымное каше, много красивых проходов на фоне серых стен, закадровые реплики и постоянные звуки камешков, которые один из пациентов кидает из одной кучи в другую во дворе больницы. В силу эксцентричности материала с такой подачей фильм превращается во что-то вроде притчи — не вполне понятно только о чем. Но это и логично: из бормотания умалишенных выплывают куски глубокомысленных разговоров, а потом снова все заглушают вездесущие падающие на асфальт камешки — мол, сколько бы челочек ни болтал, будь он в здравом уме или нет, вряд ли он по-настоящему до чего-то стоящего договорится.
Водочный завод
Ежи Сьлядковский
В российской глубинке, на водочной фабрике в Жигулевске, работает Валя, а с ней еще десяток-другой таких же девиц, как она — бойких, но усталых. По будням они стоят и разливают на конвейере в бесчисленные прозрачные бутылки пшеничную, а по выходным — ее же пьют, заливисто смеются и сплетничают, мечтают о лучшей жизни и привычно собачатся с собственными семьями. Кино одновременно беспросветное и сделанное с большой любовью: у поляка Сьлядковского получилась какая-то очень родная для нас версия извечной истории про то, как юная мать с завода хочет поехать в Москву, в актрисы, но вряд ли когда-то поедет.
Остановите сердцебиение
Роберто Минервини
Фестивальный хит, успевший побывать, помимо прочего, в программах фестивалей Торонто и Канн — рассказ про простую американскую девушку Сару, одну из 12-ти детей в очень религиозной семье в техасской глуши. Сара доит коз, ходит в церковь, задает ближним вопросы о Боге, но главное, что с ней происходит в ее 14 лет, — то, что на фоне всего этого степенного жизненного уклада она иногда общается с молодым ковбоем по имени Колби. Оба держатся друг от друга на расстоянии пушечного ядра, и все же режиссер Минервини умудряется эту напряженную драму разыграть почти как по сценарию: все на виду, и в то же время почти ничего не происходит.
Семья эмигрантов
Араш Т. Риахи
В отличие от Тали, иранец Риахи, тоже снимающий своих родственников, сразу предупреждает: «Простите, что вам придется тут увидеть очень много лишнего и, наоборот, каких-то интересных деталей сюжета не узнать, но если честно, фильм снимался не для вас, а для моих родственников в Иране». Это справедливо: воссоединение многочисленной семьи — кто из Австрии, кто из Америки, кто по телефону, кто в виде послания на маленьком экране телевизора — это очень закрытый процесс, но наблюдать за ним все-таки интересно. Пока родственники делятся историями и воспоминаниями — в основном, конечно, о том, как они покинули Иран и как бы хотели быть теперь вместе, — фильм неизбежно превращается из семейного эссе в большое размышление о современном мире. И хотел этого Риахи или нет, но среди прочего он создал проникновенное размышление о том, как родные и близкие люди никогда не перейдут до конца на общение с помощью бесконечных видеочатов и умных электронных посланий. Потому что мы все живые, и это никак не уместишь в экран айфона. Мысль банальная, но важная — примерно как мысль о том, что нам всем хорошо бы иметь семью.
