Мировые премьеры режиссерской версии “Нимфоманки” Ларса фон Триера и “Охотников за сокровищами” Джорджа Клуни.
Сегодняшний репортаж с Берлинале посвящен звездам, о них все равно больше всего читают и особенно ждут в демократичном Берлине. Подарком субботы стал Джордж Клуни сотоварищи: его фильм The Monuments Men показали вне конкурса. В русский прокат фильм выходит под неудачным названием «Охотники за сокровищами», вычищающим смысл и подменяющим понятия, что, к сожалению, не заботит русских прокатчиков.
“ОХОТНИКИ ЗА СОКРОВИЩАМИ”
The Monuments Men — так называлась группа кураторов, искусствоведов и музейных работников (всего их было 350 человек 13-ти разных национальностей), в годы Второй мировой взявшая на себя миссию спасать шедевры, украденные нацистами из европейских музеев. Например «Мадонну Брюгге» Микеланджело, историю поиска которой Клуни сделал в своем фильме сюжетообразующей. Клуни, как выяснилось, уже давно неровно дышит к искусству: недавно просил Британский музей вернуть музею Парфенона все, что вывез когда-то хитрый дипломат лорд Элджин.
Теперь же, с подачи друга, сценариста и продюсера Гранта Хеслова, Клуни прочитал бестселлер Роберта Эдселя про спрятанные шедевры и решил увековечить подвиг спасателей памятников, силами тех, кто воздвиг сам себе нерукотворные памятники: Билла Мюррея, Мэтта Деймона, Джона Гудмена, Кейт Бланшетт. Для придания интернациональности оттенили компанию британцем Хью Бонневиллем (сериал «Аббатство Даунтон») и французом Жаном Дюжарденом («Артист»).
Получилось американское глянцевое кино про игрушечную войну, звездно, но не очень достоверно — как небо в планетарии. С музейными кураторами и искусствоведами, так и не выучившими европейские языки в Гарварде. С американским солдатом — единственным защитником Рафаэля, в том числе и от русских ворюг, которым в свободное от бомбежки время лишь бы стибрить чего для Пушкинского музея.
Клуни с парнями профессионально очаровывали публику на всех берлинских подмостках — бегали паровозиком на фотосессии, свистели хором Рахманинова на пресс-конференции, — но мы верим, что критики, устояв перед обаянием, все же объяснили Клуни, что в любви к искусству, как и в любой другой любви, не должно быть беспорядочных связей.
Воскресеньем завладел Ларс фон Триер, который, несмотря на первоначальный отказ появляться на фестивале, все же дошел до Берлина (Ларс боится летать, поэтому последняя фраза не фигура речи). Сфотографировавшись в майке «мне запрещено появляться на Каннском фестивале» — последний раз его обозвали там фашистом, — он отказался идти на пресс-конференцию.
Шарлотты Генсбур там тоже не было: отдувались Скарсгард, Турман, Слейтер, ЛаБаф и новенькая триеровская ученица с косичками Стейси Мартин, сыгравшая героиню в молодости. Именно ей и достались все порнографические сцены — а их в длинной версии фильма немало (напомним, что в русский прокат выйдет короткая, с купюрами). Мартин клялась в участии дублеров и компьютерном монтаже, ЛаБаф, после первого же вопроса про секс вообще ушел с пресс-конференции.
При этом выглядит все, уверяем, очень натурально: Триер всегда мечтал снимать порно и воплотил мечту. Если бы не продюсеры, ограничившие триеровский абсолютизм, смотреть бы нам пятичасовую версию; теперь осталось только четыре часа. Впрочем, фильм, разумеется, про все, что угодно, только не про секс: героиня (Генсбур) хоть и рассказывает герою (Скарсгард) историю жизни через призму своей нимфомании, акценты расставляются все равно на другом: ее чувственном восприятии мира и его разумном.
“НИМФОМАНКА”
В половину своего «порнофильма» (в Берлине мы увидели только первую часть, вторую покажут в Каннах) Триер вмещает половину человеческой жизни, где каждому переживанию посвящена отдельная жанровая сценка. Соревновательный секс в поезде — тинейджерская комедия. Уход из семьи мужа Эйч и монолог его обманутой жены, блестяще сыгранной Умой Турман, — комедия положений. Смерть отца (Кристиан Слейтер) — трагедия, снятая в черно-белых тонах.
Прибавить сюда музыку Rammstein, вальс Шостаковича, отсылающий к Кубрику, полифонию Баха и Палестрины, математические формулы, цитирование Тарковского и самого себя — получается масштабное произведение, охватить которое одним взглядом не представляется возможным. Тем более что охватить пока все равно предложили только половину. Вторую часть «Нимфоманки» придется переваривать Каннам. Вполне вероятно, что она окажется несъедобной, а мстительному Триеру только того и надо, чтобы Каннский фестиваль подавился. Пока же первая часть только раззадорила аппетит.
ТЕКСТ: ИННА ДЕНИСОВА
