Российский продюсер с голливудской пропиской объяснил, почему наши актрисы стыдятся быть сексуальными, на чем стоит фабрика грез и как он не смог отказать Билли Бобу Торнтону с его «Машиной Джейн Мэнсфилд».
Раньше ленты вроде «Заставы Ильича» и «Июльского дождя» Марлена Хуциева были пульсом времени. Казалось бы, мы по-прежнему сакрализуем киноэкран, но это только видимость. Сейчас каждый может снять видео на мобильный телефон, повесить на YouTube, и за неделю «фильм» посмотрят десять миллионов — как это случилось с клипом Bad Motherfucker Ильи Найшуллера из группы Biting Elbows.
На вопрос «Где же кинозвезды?» ответ прост: их нет. Теперь 3D, IMAX, компьютерные спецэффекты — главные герои. И от высокого искусства кино возвращается к своим аттракционным корням (изначально ведь фильмы и были всего лишь развлечением на рынках и ярмарках).
Голливуд сдает свои позиции куда медленнее, чем мы. Да, драмы, детективы, исторические и шпионские фильмы уходят из кинотеатров на телик. Но Америка — по-прежнему единственная страна, где кинематограф — все еще необходимая часть жизни.
Это потому, что главный вопрос современной цивилизации сегодня — как провести свободное время? Чем же еще, скажите, заняться среднестатистическому американцу после воскресного семейного шопинга в торговом центре?
В России тоже был аттракционный кинематограф, весьма конкурентоспособный на мировом уровне. Были фильмы, побеждавшие в международном прокате, такие как «Война и мир», например. Но за последние 40 лет мы радикально отстали — технологически. А «Звездные войны» Джорджа Лукаса успели в 1970-е совершить революцию не просто в сознании зрителей, но и в мире больших американских кинокорпораций, которые тут же бросились вооружаться новыми технологиями до зубов. Голливуд приступил к созданию виртуальных миров. Мы до сих пор нет. Приходится догонять. Все еще без особого успеха.
ДИВЫ ДИВНЫЕ
В СССР актрисы могли играть ударниц производства, героев войны, общественных деятелей, колхозниц, директоров фабрик, ну, или сказочных персонажей. Но только не роскошных женщин — блистательных и сексапильных красавиц. Такими остались в сознании наших зрителей разве что Любовь Орлова, Светлана Светличная и, может быть, Гурченко.
Не было у нас и жанра нуар, где по определению есть бесконечно притягательная дива, к которой, зная о своей неизбежной гибели, стремится в объятия главный герой. Когда на советских экранах 1950–1960-х годов появлялись любовные истории, на них тут же обрушивались пишущие на автомате критики: «Мелкотемье!» Представить себе фильм Лелуша «Мужчина и женщина» в СССР того времени просто невозможно. Затравили бы
С тех пор прошло много времени, но отношение меняется с трудом. Российские актрисы часто стесняются амплуа красоток. Этот стыд им прививают еще в театральных школах. Там тяжело быть красавицей. Если ты привлекательная — значит, по мнению многих педагогов, бесталанная дура, и тебя заставят играть что-то вопреки собственной природе. Умная и красивая Юля Снигирь наверняка понимает, что сняться в «Крепком орешке» — очень хорошо, но все равно считает нужным оправдываться: «Конечно, это большой фильм, но важнее играть в реалистичном независимом кино».
Звезды ранга Изабель Аджани, Софи Лорен и Анджелины Джоли — неотъемлемый атрибут большого массового кино. На фильмы с их участием специально покупали билеты. У нас таких мало. Можете смеяться, но единственная пока русская секси-актриса с блеском в глазах, бескомпромиссно заводящая современную мужскую аудиторию, — Вера Брежнева. Мальчикам точно нравится. Последим за судьбой Светланы Ходченковой.
В Америке ассортимент молодых актрис впечатляющий. Мишель Уильямс, Миа Васиковска, Кэри Маллиган — схожи по амплуа, но, мягко говоря, не бездарны и вполне могут стать новыми дивами. Правда, времена, когда люди стояли в часовых очередях за билетами на фильм ради заветного женского имени на афише, уже в прошлом. Разве что Анджелина Джоли еще способна заставить оторвать зад от стула и пойти в кассу. Пока.
НА ЯЗЫКЕ ВЕРТИТСЯ
Можно сколько угодно спорить, но в мире давно победило англоязычное кино. Оно всем понятно, его звезды всемирно популярны. Что там с бельгийским, немецким, голландским кинематографом? Только гурманы от кино и знают. Даже итальянские фильмы не найти в кинотеатрах: их видят разве что сами итальянцы. А ведь в 1960-х именно они задавали тон. И еще французы, конечно.
Франция, кстати, пусть ценой неимоверных усилий, но пытается удерживать индустрию на «международном» плаву. Немой фильм «Артист» имел огромный успех, получив «Оскар» и выйдя в прокат с английскими интертитрами. А их рекордсмен «1 + 1» собрал в мире около 400 миллионов долларов, что для европейского фильма сейчас просто немыслимо. Но для широкой публики в Америке продюсер Харви Вайнштейн все равно делает ремейк, сценарий уже куплен.
Так что сегодня мы находимся в новой реальности, где правит англоязычный кинематограф (международный, а значит, массовый), в его рамках хотят снимать картины практически все, кто претендует на внимание мировой аудитории. Репертуарная политика России и большинства стран Европы складывается так: 70–75% — кино на английском языке, 20% — локальное, оставшиеся 5% — европейское и азиатское. Почти весь массовый кинематограф англоязычен — блокбастеры с гигантскими бюджетами и завышенными ожиданиями со стороны зрителя.
Беспокоиться не стоит только за Болливуд: у них около двух с половиной миллиардов своих собственных зрителей, больше, чем у Голливуда, между прочим, — и так будет всегда.
С ВЕРОЙ В БОБА
Режиссер и актер Билли Боб Торнтон — персонаж с невероятной биографией. Родился в чудовищной дыре Хот-Спрингсе в семье ясновидящей и учителя истории. Заполучил кучу фобий — от авиабоязни до страха перед антикварной мебелью. Потерял отца, положил в карман 20 долларов и отправился автостопом в Лос-Анджелес на поиски работы и счастья. В общем, настоящий перец. У меня и мысли не было отказываться от его сценария фильма «Машина Джейн Мэнсфилд», даже несмотря на то, что до этого он десять лет не работал в качестве режиссера и как минимум шесть из них был твердо убежден в том, что навсегда завязал с режиссурой.
Билли написал очень личную вещь: сюжет связан с его семьей, отцом, типажами, окружавшими его в детстве. И это произвело на меня колоссальное впечатление. Я ему поверил — и взялся за проект. Без вариантов.
Текст: Александр Роднянский