Сегодня юбилей у прекрасного российского режиссера, вдохновенного хулигана и замечательного человека — Сергея Александровича Соловьева. По этому поводу публикуем его архивный текст о том, что возраст — это не главное.
Я очень люблю разнообразных молодых авторов, в том числе креативных. Молодые авторы в сущности ничем не отличаются от авторов немолодых, ну, ласково назовем их пожилыми. И там и там отдельные, особые и личностно независимые люди — крайняя редкость, а круглых коллективных идиотов в сегодняшней молодежной подгруппе ну никак не меньше, чем в отсеке поживших. Но я вполне от души пожелаю всем этим молодым, чтобы звезды над головами сходились в правильном порядке. Чего не стану желать — так это успеха.
Ну его к дьяволу, этот самый успех! Особенно креативный и коллективный, этакий Успех Поколения. Мне хорошо известна вся креативно-критическая ахинея про то, как «семидесятники» в свое время сменили «шестидесятников», «восьмидесятники» в дугу согнули «семидесятников», а «девяностники», не выдержав напора исторической и всякой другой креативности, в основном сгинули от нее за бугром или запили горькую на родине.
И вся эта история с географией должна была изображать неумолимый опять же креативный ход времени в абсолютно неясном направлении и совершаемый как бы безо всякой цели. Но вот какая незадача. Неизвестные тексты неизвестных авторов, перекликаясь со строчками «пятидесятника» Слуцкого или «девяностника» Бродского, давали ощущение удивительного единства этих времен, основанного на отсутствии фальши. Скажу больше, стихи Баратынского, практически весь Тютчев, Анненский, Блок — это, на мой взгляд, тоже одно так называемое «поколение».
Великая культурная генерация России, которой мы обязаны наличием в нас жизни. И в этом конкретном случае имеет смысл определить ее как Другая Жизнь, общая, весьма достойная жизнь постпушкинского культурного поколения. И только эта Другая Жизнь, которая, кстати сказать, продолжается и сегодня в сознании нормальных, все еще не спятивших людей, на самом деле — та же самая подлинная и настоящая, как, скажем, пару веков назад.
В той давней российской жизни парились от благородного волнения общественно полезные, полуистлевшие и полузабытые сегодня креативщики, которые говорили Пушкину прямо в глаза, что тот поисписался и пора ему призадуматься о социальных пенсионных гарантиях для себя и близких. Не исключено, что те креативщики свели бы Александра Сергеевича с ума, и он устроился бы референтом по пенсионному менеджементу в какой-нибудь социально художественный фонд. Но паскудная история с Дантесом тому помешала.
СЕРГЕЙ СОЛОВЬЕВ В МОЛОДОСТИ
Я давно верчусь в кино. Некоторое время я там был молодым и неуспешным. Сначала долгие годы — безработным, потом какую-то работу мне дали, я ее как мог выполнял, и всегда в результате произведенной работы меня отовсюду выгоняли по бездарности. Конечно, было обидно, но так продолжалось лет восемь или десять. Потом безо всякого эволюционного перехода меня вдруг перевели в очень успешные. Я помню, однажды всерьез про себя подумал: «Неужели так прекрасно будет продолжаться всю жизнь?»
Объявленная моя успешность длилась лет 15, ну, может быть, 20, потом опять неожиданно сменилась столь же стабильной многолетней неуспешностью, что, по-русски говоря, обозначает «непопадание в струю». Что за струя? Да я и сам не очень это знаю. Конечно, можно что-нибудь придумать и струю эту определить. Возможно, даже сделать толковый химический анализ струи, но вот попасть в нее отчего-то не хочется. И в эту самую струю, Бог миловал, я не попадаю до сих пор.
Иногда, если честно, бывает даже жалко. Струя орошает, и ты расцветаешь клейкими зелеными лепестками креативности. Но вот что я по этому поводу скажу: все-таки cлава Богу, что все так, а не иначе. Страшно подумать, что было бы, если бы та самая первоначальная неуспешность в свое время не сменилась бы придурочной успешностью, и как же хорошо, что в ней, в успешности, я надолго не застрял. Здраво оглянувшись назад, сделав ладошку домиком над глазами и заглянув в будущее, я скажу, что, конечно же, и конструктивнее, и полезнее быть неуспешным и разрушающе страшно быть успешным. Но разумная комбинация того и другого — это тоже неплохо.
Теперь вот что: самое разрушающее и деструктивное, я все-таки думаю, — это коллективное креативное, выдаваемое за мудрость поколения. Вот чего, честное слово, стоит всем нам, молодым и не очень, опасаться и в такие коллективы стараться не влезать. Участие в них всегда уродует особое художественное сознание отдельной личности, которая во все времена «на дороге не валяется». Как-то писатель Жванецкий, заканчивая свой юбилей, сказал такие слова: мол, у меня сын взрослый, и я вроде как обязан, обращаясь к нему, сказать нечто мудрое.
Так вот, я скажу так — это не я говорю, это Жванецкий и как бы своему сыну — «Помни, что у тебя есть совесть, и делай что хочешь». А ведь на моих глазах целые поколения «креативщиков» превратились в своего рода «коммерческий андеграунд», так сказать, в красивое гламурное подполье «денег». Это жалко. Но с ними-то все понятно. Как говорил романтичный Гайдар, «рынок все отрегулирует». Они как бы были, а потом все вышли.
Я как-то спросил у БГ: «А где остальные, которые не в “коммерческом подполье”, где сегодня весь тот замечательный твой зритель и слушатель, которого я помню по 1980-м?» «Эти все сейчас сидят в консерватории», — ответил БГ, а БГ обыкновенно знает, что в таких случаях говорит.
Теперь два слова про упомянутого выше Блока. В 1905-м, что ли, году Александр Александрович, глава тогдашней креативной литературной поколенческой тусовки под названием символизм был замечен в том, что стал очень мало писать креативных символистских поколенческих стихов и много выпивать шампанского, о чем его публично и спросили: «Может быть, что-нибудь вам мешает писать стихи?» «Не что, а кто, — ответил честный Александр Александрович. — Мне мешает Лев Николаевич Толстой». «Чем?» — удивился спрашивающий. «Да тем, что он, как и я, сидит над чистым листком бумажки у себя в Ясной Поляне.
Я как про него вспомню, так мне совершенно не хочется марать свой листок». Через некоторое время Толстой умер, а Блок написал поэму «Возмездие». Пятистопным пушкинским ямбом. Без всякой креативности: «Жизнь — без начала и конца. Нас всех подстерегает случай. Над нами — сумрак неминучий иль ясность Божьего лица». Это он очень правильно написал. У него была серьезная и достойная Другая Жизнь.
ТЕКСТ СЕРГЕЙ СОЛОВЬЕВ
