Interview & IQOS: It’s all about changes

 

1

Один из главных российских художников Андрей Бартенев — о своих удивительных нарядах, идеальной цивилизации и выставке «Веселая карусель».

26 октября журнал Interview провел вторую встречу в рамках проекта с инновационным брендом iQOS It’s all about changes в фирменном бутике бренда в ТРК «Атриум». Героем стал художник, модельер и самый нарядный мужчина современной России Андрей Бартенев. Он рассказал Алёне Долецкой о том, что ему дают постоянные перевоплощения, как вдохновляться, не прибегая к алкоголю и запрещенным веществам, как выглядит на его взгляд идеальная цивилизация и почему важно учиться на собственных ошибках. Interview публикует выдержку этого разговора.

ОБ УДИВИТЕЛЬНЫХ КОСТЮМАХ

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Мои костюмы, образы — это повод увидеть себя другим. Я создаю что-то из ткани, из кожи, из акрила, из холста, надеваю это на себя — и вижу себя сразу совершенно другим цветком. Ощущение, что ты можешь быть другим, обновляет все твои эмоции и дает тебе огромное количество новых тем творчества.

Самая большая проблема — это хранить свои прошлые кожи и свои скафандры. У меня пять складов, они находятся в разных частях нашей планеты: один в Нью-Йорке, один в Копенгагене, один в Испании и два в России. Я периодически отдаю свои костюмы. Вот у Саши Васильева есть, я ему подарил в свое время какие-то образы из перформансов — простые тканевые, не какие-то огромные. Потом костюмы начали переходить в музеи, чему я очень рад: какие-то коллекции они сами выкупают, какие-то мы дарим.

Например, Настя Курехина сейчас работает над проектом создания музея Сергея Курехина. Я уже многие годы являюсь участником разных проектов Курехина, в том числе его музыкального фестиваля. Я ей передал костюм из моего перформанса «Зеленые дети Лимпопо», который мы 25 ноября будем играть на сцене Александринского театра вместе с группой «Месячные». Этот перформанс будет посвящен длинным большим огурцам и страху котов перед этими огурцами.

О ДОПИНГЕ

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Каждому нужен момент, когда тебя будто кошка поцарапала. Мои измененные образы — это как раз и есть царапание кошачьих когтей по моей нежной коже. Это мой допинг для творчества.

Когда я попадаю в какие-нибудь клубы или компании, где кто-то что-то принимает, меня спрашивают: «А почему ты всегда такой веселый, радостный и нарядный и тебе ничего не надо?». Я отвечаю, что у меня просто все другое: ткань, ботинки, кепка, очки. Вы можете посмотреть на мой пример и понять, что каждый индивидуален и не нужно следовать никакому шаблону. Нужно слышать самого себя и понять, что для тебя важно, а что нет.

АЛЁНА ДОЛЕЦКАЯ: Ты говорил об эффекте, будто тебя царапают кошки. Приведи мне любой пример, когда тебя «оцарапала кошка», и ты понял, что надо что-то совершить или придумать.

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Если говорить о судьбоносном «царапании кошки», то я это чувствую так: надо мной нависла огромная когтистая космическая лапа. Я чувствую, что достиг какого-то внутреннего стеклянного потолка. Причем стекло твердое, свежее, молодое. Ты к нему подступаешь с пенопластом и начинаешь так скрести — раздается страшный писк!

Мне нужно найти ответ, который позволит мне проникнуть через это стекло, не пробивая его. Я думаю, мне на это понадобятся годы, потому что нужно найти единение природы стекла и меня. Я по своей сущности, конечно же, лед. Я родился в городе Норильске, на полуострове Таймыр. Природа холода, снега и замерзшей воды находится в моей крови и в моей эмоциональной базе. Лед очень близок к стеклу.

Я ищу, где мы должны соприкоснуться: стекло расступится и пропустит меня в жидком состоянии. И тогда я сразу — пах! — и вылечу на новый инновационный этап, где эта лапа, может быть, меня и схватит, даст мне новые ощущения, знания, скажет, куда двигаться, что делать и что творить с собой.

АЛЁНА ДОЛЕЦКАЯ: Это, очевидно, с тобой и происходит, потому что всякий раз, когда ты что-то придумываешь, это не похоже на старое.

О ГРАНИЦАХ ТОЛЕРАНТНОСТИ

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Я преподаю девять лет в Норвежской Театральной Академии на факультете сценографии и актерского мастерства. Первый семестр первого года обучения всегда мой. В этом году в середине августа я приехал на пять недель к своим новым студентам — большой группе из Швеции. Мальчиков четыре и девочек двенадцать — это самая большая женская группа за девять лет. Я предлагаю своим студентам поставить кукольный спектакль по пьесе на основе норвежской сказки «Ларс, вдовий сын».

Даю им текст на английском языке и говорю, чтобы они прочитали его, пока я буду в Лондоне — по моему возвращении обсудим. Встречаюсь после поездки со студентами, а они мне говорят: «Вы знаете, Андрей, мы переписали вашу пьесу». Я говорю: «Как?», а они мне: «Вы знаете, у вас тут такой расизм и всякие гендерные противоречия. У вас главные герои — оба мужчины, а должны быть мужчина и женщина».

Я им говорю: «У короля же две принцессы, и главные герои в конце женятся на них». — «А ничего, у короля будет один сын и одна принцесса». Здесь у меня разгорелась страшная дискуссия на тему гендера. Они сказали, что это неверно, их с детского сада приучают к равноправию, и я не могу давать им пьесу, где есть приоритет мужского над женским. Я им говорю: «Ну это же сказка!» — «Нет, нет, нет, ничего не знаем!». Это был мой первый и очень сильный кризис в первые же дни работы с моими свежими студентами.

Потом так получилось, что после курса в Норвегии я поехал в Швецию читать лекцию в Текстильной академии о своем искусстве и посетил Стокгольм. Зашел в общественный туалет на вокзале и вижу, что мужских и женских кабинок нет, все кабинки — для всех! Тогда я понял, почему мои студенты такие.

АЛЁНА ДОЛЕЦКАЯ: Мне кажется, что это перегиб.

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Я тоже пытался это объяснить. Я был сражен: ты стоишь, а там пожилые женщины, все вместе… Это изменило меня, это было такое легкое поцарапывание.

О СЪЕМКЕ ДЛЯ INTERVIEW

АЛЁНА ДОЛЕЦКАЯ: Я хочу спросить Андрея про съемку для нашего журнала. Андрей снялся в роли двух женщин — брюнетки и блондинки. Брюнетка — это состоятельная женщина, галеристка. Она держит свою галерею, у нее все в порядке с бизнесом, она деловая, у нее мало времени. Одевается она соответственно. И внутри этой съемки она встречается со своей клиенткой, которая покупает у нее ее же портреты. Она такая блондинка в Chanel. Андрей играл обе роли. Соответственно, переодевался, и допереодевался до такого уровня, что, когда вышел номер, и люди увидели съемку, в сети посыпался текст: «А что это Долецкая себя сняла?». Это было фактически перевоплощение в одну женщину и потом в другую женщину. Что ты в этот момент чувствовал? Что тебя раздражало? Что тебе нравилось? Что тебе не нравилось?

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Я хочу напомнить всем нашим слушателям, что я художник. Творческая энергия не имеет никаких гендерных принадлежностей. Она несется, как ветер. Поэтому быть одновременно клиенткой и галеристкой по предложению Алёны мне было очень легко. Я переживал, справлюсь ли я как художник, и волновался именно из-за этого, а не оттого, есть ли во меня страх. Я через этот опыт понял: Бартенев, ты мало ходишь на каблуках, не умеешь ходить, ноги корявые, колени не выпрямляешь, сутулишься, потому что боишься своего роста. Это то, что теряется, когда мужчина перестает ходить на каблуках. Все 90-е я ходил на каблуках легко, как Данила Поляков.

О ВЫСТАВКЕ «ВЕСЕЛАЯ КАРУСЕЛЬ»

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Моя последняя выставка называется «Веселая карусель». Придите посмотрите: представлено более 70 художников из разных жанров, будем делать из этого фотоисторию. Мы позвали Данилу Полякова быть нашим «каруселеведом». Он будет стоять и принимать билеты у входящих на эту карусель.

АЛЁНА ДОЛЕЦКАЯ: Там достаточно умного абсурда, там есть пара реально неплохих художников. Одного из них я хотела приобрести, а он, оказывается, написал эту работу у Андрея на стенке. То есть ее можно только соскарябать. Поэтому только заказывать.

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Конечно, заказывать! Он шикарный. Вова Перкин, я его обожаю.

АЛЁНА ДОЛЕЦКАЯ: Потрясающий, удивительной свежести человек. Я говорю: «Андрей, это кто-то дико взрослый и заграничный, а он говорит: «Какой заграничный? Ему 19 лет и вообще он Вова Перкин». У меня был художественный облом.

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Чего стоят только мои стихи про электродрист. Приходите почитайте, там на стенке все написано. Или замечательный видеопоэтический арт от Амалии Мордвиновой. Она записала свои стихи специально для нашей выставки.

ОБ ИДЕАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Весь мир должен быть наводнен писателями, музыкантами, художниками, потому что это качественно другой уровень цивилизации. Не будет повода для войны, несчастий, все будут петь, играть, рисовать, любить. Можно будет даже выращивать еду на любви, строить дома из любви и относиться к природе с любовью, и она будет отвечать взаимностью. Мы живем в прагматичной цивилизации, у нее много ошибок. У творческой цивилизации будет меньше ошибок, потому что все будет строиться на любви, искренности.

О ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОШИБКАХ

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Не могу сказать, что я белый и пушистый, у меня есть проступки. Я пытаюсь их держать в себе, изучать их, чтобы никогда не повторить. И стараюсь к людям относиться так, как бы я хотел, чтобы другие люди ко мне относились. Польза от проступков велика. В детстве и юношестве я много делал нехорошего, зато потом, когда я осознал, что так было нельзя, это позволило мне обрести еще больший простор для творчества и хороших поступков.

Если у вас нет рядом наставника, и ты сам получил знание, оно дорого обходится на всю жизнь. Я всегда моим студентам говорю: если ваш товарищ сделал ошибку, не будьте его хулителями, отнеситесь к его ошибке как к шансу товарища получить что-то новое, уважайте его ошибку. Тащите на себе не только победу товарища, но и его ошибку, тогда у вас будет хороший коллектив и дружба на всю жизнь.

О ВСТРЕЧЕ С ЕЛЕНОЙ МАЛЫШЕВОЙ

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: В финале всей этой встречи Малышева меня попросила: «Андрей, приходите ко мне на передачу, сыграйте у меня микроба. Из вас такой хороший микроб получится! Позвоните мне». Я, конечно, держу в запасе ее предложение, будет нечего делать — позвоню Малышевой и скажу: «Я готов быть самым веселым микробом или самым грязным микробом».

Я почувствовал, что после встречи со мной программы Малышевой обогатились. Она стала смелее обращаться с атрибутами, декорациями, со всякими приспособлениями. Она стала более масштабной. Я оказал на нее влияние.

ИЗ ЧЕГО СДЕЛАН АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ

АНДРЕЙ БАРТЕНЕВ: Я думаю, из ощущения свободы, моей собственной свободы и борьбы за эту свободу с самим собой.

Интервью
Добавить комментарий