«Это первый в истории рейв без алкоголя», — кричит мне в ухо промоутер Дмитрий Фесенко посреди небольшого танцпола Woodz, затерянного в лесу, где проходит фестиваль электронной музыки Outline. Площадку, мягко говоря, разрывает от количества людей, танцующих в один ритм, такт и что бы там еще ни было, а людей рвет и от музыки, и от площадки, и вообще от всего.
В этот момент я понимаю что-то очень важное про этот лес, своих соседей, диджея Конрада Блэка, который буквально кромсает все и вся на мелкие кусочки, про Наташу Абель и промогруппу Stereotactic, что Outline организовали, про техно в частности и устройство этого маленького мира посреди Мневниковской поймы в целом. Но как говорит музыкант Кирилл Иванов: «Для этого не придумали слово».
Про Outline очень сложно говорить объективно. Во-первых, я не знаю, как ровным тоном описать абсолютную красоту, которую ты никогда до этого не видел, или, не впадая в восторг, рассказывать про восхитительное путешествие, случившееся на территории бывшей свалки на западе Москвы. Во-вторых, я не послушал выступления и половины хедлайнеров, по крайней мере тех, что были назначены на утро-день. Лайн-ап фестиваля пошел для меня лесом часов в 10 или 11 утра в воскресенье, когда я решил сократить контакты с дневным светом до минимума и как можно дольше пробыть на танцполе Woodz. Но обо всем по порядку.
Есть ощущение, что пространство фестиваля создавалось руками не обычных людей, а как минимум волшебников — все очень быстро и сильно менялось в зависимости от времени суток. Касались эти изменения не отсутствия или присутствия тех или иных объектов, а скорее их смысла и назначения. Дневная сцена, на которой ночью отдыхали от танцев на сеновалах, под утро больше напоминала экоферму, а днем — образцовый музыкальный фестиваль с такой же публикой.
Всю ночь фасад главного танцпола переливался красками платьев, футболок, кепок и рюкзаков, и, чтобы дойти от входа до места для танцев, нужно было потратить час на расцеловку со знакомыми, но к восьми утра от его химии не осталось и следа. Не дурак Рикардо Виллалобос сказал, что будет играть только на танцполе Woodz, спрятанном в лесу, где все самые продвинутые встречали рассвет. Кто-то терялся в ландшафтных «нычках», придуманных создателями фестиваля, кто-то смотрел на инсталляцию арт-группы «Сила света», кто-то не отходил ни на секунду от диджейки.
Зона Dreamland, служившая ночью местом стихийных застолий, неспешных разговоров и молчаливого созерцания, днем исполняла свои прямые функции спальни, и в каждом доме, в каждой постройке, что в ней находились, то появлялись, то исчезали какие-то мельчайшие детали.
Проходившее на противоположном берегу празднование чьего-то дня рождения с чуждым для посетителей фестиваля драм-н-бейсом сперва вызывало недоумение, затем интерес, к середине дня воскресенья начало казаться, что это тоже некая инсталляция, зеркальное отражение фестиваля с роботами-трафаретами, передвигающимися по большому овалу, и не самой лучшей музыкой. К тем же восьми утра открылся еще один уровень леса, самый-самый нижний, буквально по берегу реки, где день практически так и не наступил.
Здесь всем было чем заняться и никто не чувствовал себя потерянным. Есть блины или бургеры на фуд-корте, провести несколько часов в катакомбах, изучая странное и психоделическое искусство, устроить собственный рейв на парковке, долго смотреть на реку или танцевать до изнеможения.
Если бы не огромное количество полицейских, следивших за тем, чтобы на фестивале никто не выпил и капли алкоголя, можно было бы напрочь забыть, что находишься в Москве или в России. Ну а с ментами, как с любым неизбежным злом, что тебя окружает, все запросто справлялись, перестав обращать на них внимание.
К тем самым трем часам дня воскресенья, танцуя под Конрада Блэка на танцполе Woodz, я наконец понял, что все это путешествие, весь этот нехилый лайн-ап, декорации, зонирование, звук, свет и даже пресловутое отсутствие алкоголя — все было ради этого момента. Несколько сот человек танцевали в едином порыве, энергия от самых разных людей была нереально сильной, и больше всего хотелось, чтобы фестиваль длился вечно.
Перед закрытием клуба Arma 17 я делал интервью с его соосновательницей и теперь уже с соорганизатором фестиваля Outline Наташей Абель. Тогда я, любитель все разложить по полочкам и наклеить ярлыки, попросил ее описать тех, вокруг кого сложилась так называемая тусовка «Армы». Она не смогла этого сделать. Я тоже.
Чтобы понять, что описать это в принципе невозможно, понадобились сутки, проведенные на фестивале, путешествие по всем его площадкам, странные знакомства, наблюдения, ритуальные танцы, смена ночи, утра, дня, ландшафта и, если хотите, часовых поясов. Когда я в очередной раз оказался на небольшом танцполе в лесу у реки и, наконец, смог впустить в себя всю эту энергию, я понял, что здесь нет ни одного лишнего человека, что переживаю сейчас одни из самых счастливых и волнительных минут в своей жизни, и каждый, кто находится рядом, — тоже, что я всех люблю, и everybody loves you here too, и что для этого всего еще действительно не придумали слова.
ТЕКСТ ПАВЕЛ ВАРДИШВИЛИ