Писатель Алексей Иванов о таланте, дружбе между писателями и хозяевах современной жизни. Интервью подготовлено совместно с книжным порталом .
Вопросы: АНАСТАСИЯ ХАНИНА
Автор романов , и выпустил новую книгу , в очередной раз поразив всех трезвостью оценок, размахом сюжета и детальными описаниями реалий 1990-х и нулевых. Разговор с Алексеем Ивановым — как его книги: дают много информации и поводов задуматься.
Алексей, что вы хотели сказать романом «Ненастье»? Эта афганская история из Екатеринбурга 1990-х — лишь повод поразмышлять о глобальных материях?
При подготовке книги издатель говорит автору: «Слушай, напиши для обложки, что ты хотел сказать своим произведением, чтобы читателя подготовить». Для «Ненастья» я написал: «Это роман не про деньги и не про криминал, а про ненастье в душе. Про отчаянные поиски причины, по которой человек должен доверять человеку в мире, где торжествуют только хищники, — но без доверия жить невозможно». Однако если бы получалось впихивать романы в пару фраз, то на фига они тогда нужны? Писатели сочиняли бы СМС, и все.
Помнится, в литературном анекдоте у Толстого спрашивают, о чем его «Анна Каренина», и он отвечает: «Ну хорошо, я расскажу вам, про что мой роман, слушайте. Итак, все смешалось в доме Облонских…»
Вы довольно жестоко относитесь к своим героям. Среди них совсем нет счастливых людей. Кого-то из них вы любите?
Я написал нормальный правдивый русский роман, а не сентиментальную сказку для гимназисток. Роман про людей из простонародья в жесткую, сложную эпоху. Разве умиления нужно ждать от такого романа? А Шолохов не слишком ли жесток к героям «Тихого Дона»? В «Тихом Доне» есть счастливые люди? А кого из героев любит Шолохов, если он всех убил или сделал несчастными?
Ваши читатели — кто они? Явно же не герои, описанные в книге. Это попытка донести до современной интеллигенции, кто на самом деле в обществе хозяин?
Основная страта российского общества и объект изображения в моем романе — простонародье. Разумеется, оно не является «хозяином жизни». «Хозяева» — некая аморфная тусовка из элиты, богемы, интеллектуальной обслуги, которая определяет ценности, стиль и тренды эпохи. Невозможно описать критерии, по которым попадают в эту компанию, но сразу ясно, кто откуда. И сейчас нет необходимости что-то доносить до современной интеллигенции.
Почему?
Во-первых, все и так известно. Во-вторых, русско-советской интеллигенции больше не существует — она окончательно отмерла в годы перестройки. Вместо нее сейчас буржуазные интеллектуалы. Но они, в отличие от интеллигенции, не составляют общественной страты, которая имела бы более-менее единую стратегию гражданского существования. Так что с мессианством сейчас идти не к кому. В этом печальном итоге еще Солженицын убедился.
Как думаете, ваш роман можно экранизировать?
Эйзенштейн хотел экранизировать «Капитал» Карла Маркса, так что «Ненастье» с его экшеном и яркими героями для кино не проблема. Хотя лирической комедии, конечно, из него не выйдет.
Всем интересно, как проходит рабочий день писателя. Есть у вас какой-то график?
По-разному. Писательство — свободная профессия, здесь нет офисной или заводской регулярности. Когда я дома, то больше работаю. Но часто я отправляюсь в поездки по своим нон-фикшн-проектам. Сейчас я занимаюсь проектом «Тобол» и езжу по Западной Сибири: Тюмень, Тобольск, Ханты-Мансийск, Сургут, Омск.
Когда готовил материал для проекта «Речфлот», ездил по Волге: Нижний Новгород, Казань, Самара, Саратов. Когда делал проект о пугачевщине, проехал по всему кругу великого бунта от Казахстана до Оренбурга, вдоль Урала и на Казань, вдоль Волги и на Дон, от Волгограда мимо горы Богдо — и опять в Казахстан.
В какое время дня лучше пишется?
Утром, пока не накопилась усталость.
А писатель читает? Кто из современных авторов вас зацепил?
Я читаю то, что нужно для проектов. На современную литературу времени не остается.
Вообще писатели общаются друг с другом?
Наверное, общаются, как без этого? Из писательской тусовки я кое с кем знаком, но мои друзья — журналисты, художники, бизнесмены, люди театра.
Я С САМИМ СОБОЙ: КАК СЧИТАЮ ПРАВИЛЬНЫМ ЖИТЬ И ДУМАТЬ, ТАК И ДЕЛАЮ
Какой совет вы бы дали начинающим авторам?
Писать как можно больше, но не торопиться. Опираться на личный опыт или писать о том, что знаешь хорошо. И не цепляться за свои творения. Написал рассказ — точка: не нужно его бесконечно переделывать, стараться во что бы то ни стало пристроить в печать. Не взяли — и бог с ним. Надо отпускать свои тексты.
Вы так спокойно рассуждаете обо всем. Есть что-то, что может вас разозлить?
Многое. Например, бездарность, которая выдается за право художника видеть так, как он хочет.
А что вас вдохновляет? Чашка кофе, утренняя пробежка, разговор по душам?
Любая вещь, которая обещает улучшение в будущем, пусть даже микроскопическое.
В интернете писатель Алексей Иванов как-то проявляется? Вы читаете соцсети?
Я принципиально не присутствую в соцсетях. У меня есть , может быть, лучший писательский сайт в России. И там любой человек может спросить меня о чем угодно. За несколько лет накопилось уже около двух тысяч ответов. Этого канала коммуникации мне достаточно.
Как у вас с политической позицией? Вы на стороне коллег, заявляющих о патриотизме? Или с Борисом Акуниным, который эмигрировал и остальных к этому призывает?
Я с самим собой: как считаю правильным жить и думать, так и делаю. Чужими взглядами не интересуюсь. Политическая позиция у меня есть, однако она для кухни, и высказывать ее в СМИ я не буду. Гималаи досужей болтовни на тему Крыма и Украины давно погребли под собой и правду, и ложь. Эти разговоры лишь усиливают рознь, усугубляют травму нации. Думаю, самая верная позиция для людей вроде меня (то есть тех, кто не имеет отношения к событиям) — просто молчать. Это не самоцензура и не лишение права голоса, а сочувствие к исторической драме. Как писал Козьма Прутков: «Если у тебя есть фонтан — заткни его».
В начале интервью вы упомянули проект «Тобол». Это сценарий для документального восьмисерийного фильма. Расскажете о нем?
Это большой проект, посвященный петровским преобразованиям в Сибири. Потрясающее время. В Тобольске появился первый губернатор — князь Гагарин. Он достроил кремль, провел реформу армии, развивал торговлю и ремесла — и в то же время превратил чиновничий аппарат в мафиозную структуру, коррумпировал губернию снизу доверху. С одной стороны — экономический расцвет, с другой — безграничное воровство, умноженное и укрепленное полицейским государством (за это Петр потом губернатора повесит).
А еще то время знаменито деятельностью Тобольского епископа, который совершал фантастические экспедиции в тайгу и крестил тысячи воинственных лесных инородцев. Тогда же случился дерзкий бросок российского войска из Тобольска в Тибет за золотым песком и война русских с непобедимыми джунгарами. В те годы несколько тысяч пленных шведов жили и работали в Сибири, изучали Россию: чертили карты, писали книги, искали мамонтов и Золотую бабу и вообще совали свой нос куда не просят. Баснословные прибыли приносили китайские караваны, вокруг них кипела яростная борьба контрабандистов, купцов и торгового сословия бухарцев.
Продолжалось сопротивление раскольников, их чудовищные самосожжения. По древним курганам по приказу Петра рылись бугровщики — грабители гробниц. Их находки составили золотую «сибирскую коллекцию» Эрмитажа и послужили причиной восстаний башкир и татар. И это еще далеко не все.
На этом материале я собираюсь написать роман и сделать иллюстрированную историческую нон-фикшн-книгу. Иллюстрации необходимы: мы живем в мире тотальной визуальности, и без некой анимации материала вести разговор на просветительские темы бессмысленно.
А сценарий-то все же будет?
Это третья составляющая проекта «Тобол». Сейчас самый продвинутый жанр кино — драматический сериал. Односерийный фильм — либо зрелище со спецэффектами, либо артхаус. Поэтому режиссеры, которые хотят вести обстоятельный разговор во всеоружии драматургии, уходят в сериалы. Уже сложился определенный формат нарратива и для кино, и для литературы: из сопредельной области искусства пришла версия «модерн» того самого большого русского романа, слухи о смерти которого сейчас сильно преувеличены.
Анастасия Ханина
