ARCHNGL — команда анонимных музыкантов из Сыктывкара — пишет чувственную музыку нездешнего качества, на свой лад переиначивая новое R&B. По случаю премьеры дебютного видео ARCHNGL с лидером группы побеседовал диджей Дима Японец, он же Taras 3000, одним из первых в России предугадавший повальную моду на жанр.
ДИМА ЯПОНЕЦ: У вашего проекта очень современное, по-хорошему модное звучание. Вы на кого-то конкретно ориентировались?
ЕФИМ, ГРУППА ARCHNGL: Мы ориентируемся на альтернативную поп-музыку, то есть на то, что формально относится к поп-музыке, но не вписывается в общепринятый формат. Изначально мы хотели совместить андеграундные жанры с поп-музыкой, дополнить ее новым звуком, чтобы получился некий гибрид — в этом была вся фишка.
ЯПОНЕЦ: В мире такая музыка стала популярным трендом. Сейчас эти альбомы уже не расходятся по блогам, а попадают прямиком в чарты Billboard. Kindness, Фрэнк Оушен, Джейми Вун… Можно ли считать, что ваша музыка все-таки ориентирована на иностранный рынок?
ЕФИМ: Не знаю даже, у нас же в России тоже слушают Фрэнка Оушена и всех вышеперечисленных. По-моему, в нашей стране довольно легко воспринимают все, что приходит из-за границы. Хотя да, ARCHNGL ориентированы на Европу, потому что здесь гораздо хуже воспринимают своих музыкантов.
ЯПОНЕЦ: Многие представители «новой волны» — я имею в виду молодых, независимых музыкантов, которые ярко выстрелили, — считают так: чтобы привлечь внимание к своей музыке в России, нужно сперва добиться признания на Западе. Только после этого можно получить здесь какое-то одобрение публики. Вы согласны?
ЕФИМ: Да. У нас гораздо охотнее принимают тех, кого уже рекламирует Запад. Наверное, менталитет у людей такой: не замечают того, что происходит рядом, пока об этом не расскажет кто-нибудь из Европы. Такое однозначно есть — может быть, не на все 100 процентов, но в огромной степени. На 80 там, или 90. (Смеется.)
ЯПОНЕЦ: А у вас есть какая-то стратегия: к кому в первую очередь обратиться, в какие западные блоги попасть, с каким лейблом подписать контракт, чтобы потом выступать в Москве на условном Пикнике «Афиши»?
ЕФИМ: Мы не придерживаемся какого-то плана, просто пишем музыку. А куда все это выльется, что в итоге получится, по большому счету не знаем. Мы — коллектив из провинции, нам довольно трудно понять, как работают эти схемы и в каких кругах нужно вертеться.
ЯПОНЕЦ: Тогда расскажите про среду, в которой вы находитесь. Есть ли в вашем городе какая-то сцена? Я знаю, что вы учились вместе с Cola Koala — это, кстати, еще один интересный проект. Есть ли в вашем городе какое-то комьюнити единомышленников, которые делают похожие вещи? Или это просто вы и интернет?
ЕФИМ: Нет, мы в полной изоляции. Мы буквально находимся в вакууме.
«R&B — это поп-музыка. А поп-музыка для того и нужна, чтобы ее слушали все».
ЯПОНЕЦ: А в какой интернет-среде вы существуете? Много русских артистов общаются с иностранными музыкантами на SoundCloud, делают какие-то коллаборации.
ЕФИМ: Пока у нас была только одна колаборация — с группой Moonbeam. Они приезжали на фестиваль, где мы выступали, а после концерта они сами нам позвонили и предложили записать совместный трек. Он выйдет этой осенью. Вот, пожалуй, и все. Основное общение происходит при непосредственном физическом контакте. А в интернете — это уже что-то не то. Когда вокруг тебя много людей, которые занимаются музыкой, легко наладить такое общение, а если вокруг никого нет? В интернете же общение быстро сходит на нет.
ЯПОНЕЦ: Насколько я понимаю, для вас важна тема анонимности?
ЕФИМ: (Смеется.) Да нет, это просто первые шаги, так сказать, тизер. Мы постепенно уходим от этого, все будет развиваться дальше.
ЯПОНЕЦ: Понятно, что сегодня люди приходят на концерт не только для того, чтобы послушать музыку. Им нужно какое-то шоу, перформанс. В этом смысле идея с масками была очень удачной — многие артисты создавали вокруг себя ореол загадочности таким простым шагом. Вы что-то подобное планируете?
ЕФИМ: Конечно, хочется создать какую-то атмосферу, соответствующую нашей музыке. Чтобы в нашем выступлении помимо музыкальной была сильна визуальная составляющая. Но про спецэффекты пока рассказать не могу. У нас есть только отдельные наброски, идеи. Мы хотели использовать маски, но люди жалуются, что это мешает живому выступлению: не видно эмоций, это создает некую стену между нами и слушателем.
ARCHNGL «BLNG» (ft. Liisa Lagoun & DSFZ)
ЯПОНЕЦ: Ты говоришь про какую-то стену между тобой и зрителем, про анонимность, но вот это новое R&B же намного искренней, чем старое. Оно даже заходит на территорию эмо-музыки. Они тоже поют про волнующие их вещи и выступают на грани с душевным стриптизом. Вы про это же поете?
ЕФИМ: В этом плане у нас все так же. Поем о себе, о своих переживаниях.
ЯПОНЕЦ: И что вас тревожит?
ЕФИМ: Основная тема нашей лирики — это одиночество человека в мире. Это один из главных вопросов, которые нас беспокоят. Ну и любовь, конечно.
ЯПОНЕЦ: Музыка R&B, из которой все вышло, тоже имеет подтекст — и тематический, и стилистический.
ЕФИМ: Мы не пытаемся докопаться до истоков R&B. Мы вообще не зацикливаемся на одном стиле. Это всего лишь одна из составляющих.
ЯПОНЕЦ: Жанр определяет положение группы в культурном пространстве. Возьмем, например, Tesla Boy — они же играют музыку вполне в формате MTV, и перед ними стоит вопрос, в какую сторону двигаться. У них есть все шансы стать новой популярной музыкой. Вы представляли, что и вас в один прекрасный момент начнут крутить по радио? Представьте, что вас приглашают на передачу «Вечерний Ургант».
Ее зрители могут уловить только верхушку того, что вы делаете. Они просто видят: о, новое R&B! И начинают скачивать ваши треки, приглашать вас на попсовые мероприятия. И в один прекрасный момент вы понимаете, что ваши слушатели становятся от вас очень далеки. До этого ваши слушатели любили вас по-настоящему, а теперь появляются люди, которые ничего о вас не знают кроме того, что вы им нравитесь. Вы захотите с ними разговаривать?
ЕФИМ: Во-первых, я бы не стал делить слушателей на хороших и плохих. Мы не пытаемся подстроиться под какую-то часть аудитории, просто делаем то, что делаем. Иногда нас слушают фанаты «ВИА Гры» и «Руки вверх» — мы находим себя в тех же плейлистах. Но мы не видим в этом ничего страшного. Деление типа «я слушаю только это, а другое не слушаю» — изначально неправильное. Если человек нашел для себя что-то у конкретного исполнителя, что же в этом плохого?
ЯПОНЕЦ: Этот контекст существует только в России. На Западе музыка куда более многогранна, на одном фестивале встречаются самые разные стили, люди слушают их и не напрягаются. Там поп-музыка бережет свои корни, хранит тесную связь со старыми исполнителями. У нас более разрозненная среда. Я даже придумал такую фишку: спрашиваю наших исполнителей, с кем из российских артистов — не современных, а старых — они хотели бы поработать. Вот вы с кем хотели бы?
ЕФИМ: (Смеется.) А 1990-е считаются старыми? На самом деле, единственное, что приходит мне в голову, — это Линда. Это что-то близкое нам. Как бы мы ни уважали Шевчука, трудно представить какую-то коллаборацию с ним — это будет то же самое, что Скриллекс и чувак из The Doors. Это просто бессмысленно.
ЯПОНЕЦ: Ты правда слушал Линду в 1990-е?
ЕФИМ: Да. Интернета еще не было, зато было МТV, все клипы Линды мы видели.
ЯПОНЕЦ: А что ты слушал, когда учился в школе? Что тебя сформировало?
ЕФИМ: Самыми первым из поп-исполнителей был, пожалуй, Шура. (Смеется.) И Оскар — был такой чувак. А еще первый альбом Шуры был очень крутым. Но это все поначалу. Затем я увлекся тяжелой музыкой, особенно Rammstein. Грусть нашей музыки во многом определяется климатом. Если бы мы жили в городе Сочи, наверное, писали бы что-то более радостное. Думаю, здесь можно провести аналогию с другими странами, с Исландией, например — там люди живут в изоляции от мира, и их музыка не похожа на все остальное. Здесь же стоит вспомнить Норвегию с их блэк-металом. У нас в России тоже холодно и темно — это не может не сказываться.
ЯПОНЕЦ: А что ты играл раньше?
ЕФИМ: Мы играли бритпоп, прикладывали руку к симфоническому блэк-металу, даже этническую музыку пробовали.
ЯПОНЕЦ: Мне кажется, вы хорошо улавливаете тенденции. Я помню, как прокатилась волна бритпопа, этника тоже одно время была в моде. Значит, и R&B — это современный тренд?
ЕФИМ: Можно и так сказать.
«Грусть нашей музыки во многом определяется климатом. У нас в России холодно и темно — это не может не сказываться».
ЯПОНЕЦ: А что вообще для вас является современностью?
ЕФИМ: Сегодня у людей есть возможность заявить о себе, и они хотят ее использовать. То и дело появляются новые проекты, музыканты, и все очень разные. Наверное, это и есть современность. Я не гонюсь за ультрасовременностью, не пытаюсь запомнить все новое — ведь что-то новое появляется каждую неделю. Как появляется, так и пропадает — зачем все это отслеживать? Стабильность должна быть.
ЯПОНЕЦ: А что было бы для вас успехом?
ЕФИМ: На самом деле самое главное — не миллион подписчиков «ВКонтакте», а настоящее признание твоей музыки. Не тебя как личности, а именно твоей музыки. Это самое главное. Это и есть успех.
ЯПОНЕЦ: Разве миллион подписчиков — не признание?
ЕФИМ: Признание — это когда тебя уважают профессионалы твоего дела. Мнение толпы не столь важно, как мнение тех, кого ты сам уважаешь. Это не большинство, а меньшинство. Но меньшинство, на которое ты равняешься. Признание любого состоявшегося музыканта окрыляет.
ЯПОНЕЦ: Сейчас молодых артистов хоронят с выходом первого альбома. У Ланы Дель Рей вышел альбом — и все, она уже никому не интересна.
ЕФИМ: Это потому что сегодня общество пребывает в состоянии вечного взрыва. Мы погружены в непрерывный поток информации. В таком потоке выживают лишь мастодонты, которые успели сделать себе имя раньше.
ARCHNGL «Don’t Make The Devil»
ЯПОНЕЦ: А вы не боитесь, что ваша музыка устареет до того, как вы выпустите первый альбом?
ЕФИМ: То же самое произошло с The Weeknd. Мне кажется, главное — постоянно развиваться, меняться в чем-то. Только в постоянном движении можно выжить.
ЯПОНЕЦ: Сейчас еще очень популярен джук. Как вы относитесь к этому жанру?
ЕФИМ: Нормально относимся, хотя мне больше импонирует мумбатон. А еще джук — очень узкий жанр, поэтому вряд ли он долго продержится. Скорее всего, скоро уйдет обратно в андеграунд.
ЯПОНЕЦ: А R&B в этом плане — широкий жанр?
ЕФИМ: Он легче на подъем, у него больше аудитория, шире охват. R&B — это поп-музыка. А поп-музыка для того и нужна, чтобы ее слушали все.
ЯПОНЕЦ: С поп-музыкой всегда так: она завоевывает какой-то стиль — как произошло с дабстепом, хип-хопом и техно — и подчиняет правила стиля себе. В то же время существует мейнстрим-поп. Он вбирает в себя новые правила и начинает играть по шаблону. С одной стороны есть андеграундные течения, от которых отделяются некоторые артисты и дрейфуют в сторону поп-музыки. С другой стороны есть просто поп-музыка, которая постоянно ворует идеи у андеграундных артистов и препарирует их в большое лоскутное одеяло попсы. То, что поп еще проедет какое-то время на рельсах дабстепа, вполне очевидно: тенденция только растет. Может такое произойти с бас-музыкой или с тем же джуком?
ЕФИМ: Не знаю, мне кажется, это все же более локальные вещи. Дабстеп — это европейская музыка, в отличие от того же мумбатона. Тут если у тебя нет большой жопы, ты уже не в теме. А в бас-музыку поп-культура особо и не лезет, разве что британцы пытались что-то стащить. Не думаю, что бас-музыка куда-то уйдет: она никуда и не приходила.
