Энди Уорхола с нами нет, но мы до сих пор задаем людям вопросы, которые задавал он. И они с удовольствием отвечают.
Майкл Питт удачно выбрал даты, чтобы приехать в Россию: вчера он впервые в жизни представил тут фильм, а сегодня ему исполняется 33 года, и свой день рождения он остался праздновать в Москве. Кино, в котором Питта можно увидеть на этой неделе, называется Rob the Mob, хотя русские прокатчики, как это водится, дали ему чудовищное локальное имя — «Гангста Love», видимо, чтобы отпугнуть людей. Жаль, потому что фильм очень даже стоит посмотреть. История про парня с района и его чрезвычайно энергичную подружку в исполнении бойкой Нины Арианды (в следующем году мы увидим ее в главной роли в байопике самой Дженис Джоплин), которые решили начать грабить криминальных авторитетов, — умелая, хоть и незатейливая смесь комедии про гангстеров, авантюрного ромкома и серьезной криминальной драмы.
События разворачиваются в Нью-Йорке в 1991 году. Прежде чем задать Питту вопросы Энди, мы поговорили с ним про фильм и узнали, что он помнит эти времена и скучает по ним: «по свободе, по Ист-Виллиджу, клубу CBGB и Кони-Айленд». «Нью-Йорк с тех пор полностью изменился, — рассказывает Питт. — Пришел Джулиани, и всех посадили. Потом Блумберг повысил арендную плату и выгнал всех из Ист-Виллиджа. Люди там теперь совсем не те. Художники, актеры не могли позволить себе такое дорогое жилье и уехали в Бруклин. Это сильно изменило город. 1990-е были очень хорошим временем, потому что это были уже не рисковые 1980-е. В 1990-х Нью-Йорк был в меру опасным, чтобы цеплять. Город оставался свободным, и можно было делать что хочешь». Именно. Например, ограбить цветочную лавку, устроиться в коллекторское агентство и работать там, параллельно воруя кошельки, ботинки и золотые цепи у главных мафиозных авторитетов собственного района.
Так и поступает Тони, которого Питт играет в Rob the Mob. «Думаю, я сыграл хорошего парня, который принимал плохие решения. Большинство моих приятелей, которых называют плохими парнями, на самом деле хорошие ребята, которые просто сбились с пути. Тони вышел таким же», — степенно рассказывает Питт, а когда мы просим рассказать про его собственные уроки жизни, в разговоре всплывает Стив Бушеми. У него Майкл научился всего двум вещам, зато самым важным: «Жить сегодняшним днем, всегда. И еще — проще к себе относиться».
УОРХОЛ: Бунтарская сторона твоего характера дает о себе знать, когда ты снимаешься в кино?
ПИТТ: А есть ли она у меня? Предположу, что да. Проявляется ли она? Не знаю, правда. Вообще, это не так просто устроено: Голливуд любит бунтарей, но не хочет восстания.
ПИТТ: Хочешь правду? Я знать ничего о нем не знаю. Странная штука, я работаю актером уже 15–16 лет и до сих пор его не понял. Меня вообще не бывает в Голливуде. Я не люблю пропаганду, не люблю селебрити и всю эту мишуру, не люблю славу и пустых людей.
УОРХОЛ: Насколько серьезно ты относишься к себе?
ПИТТ: Иногда серьезно, иногда нет. Чувствую ли я себя важной птицей сейчас? Пф, нет.
УОРХОЛ: Что ты ел на завтрак?
ПИТТ: Фрукт и кофе.
УОРХОЛ: Ты ведешь дневник?
ПИТТ: Да.
УОРХОЛ: Часто пишешь?
ПИТТ: Да.
УОРХОЛ: Самая глупая сплетня, которую ты о себе слышал?
ПИТТ: Обычно я стараюсь не уделять этому внимания… Как-то я был на модном показе, меня посадили рядом с этой девочкой из «Сумерек», Кристен Стюарт, я сказал: «Здрасьте» (издевательски протягивает: «Helloooo»), она ответила: «Здрасьте» — все. А таблоиды потом написали, что у нас роман и свадьба не за горами, а я с ней даже знаком не был.
УОРХОЛ: Что тебе больше всего нравится в любви?
ПИТТ: То, что когда ты рядом с человеком, которого любишь, ты дома.
УОРХОЛ: Красота — это привилегия?
ПИТТ: Красота везде.
УОРХОЛ: Какая песня помогла тебе пережить тяжелые времена?
ПИТТ: Не смогу выбрать песню, но это Карлос Паредес. Он португальский гитарист. Его музыка похожа на нож, очень красивая и берет за душу.
УОРХОЛ: Как ты изменился за последние, скажем, пять лет?
ПИТТ: Много всего во мне изменилось. Например, я больше не ношу джинсы и футболки каждый день. (Смеется.) Да нет, на самом деле я по-прежнему ношу их, просто перестал… А, неважно.
