От создателя русского Юкио Мисимы, «Кладбищенских историй», рода Фандориных и прочих «Жанров» и «Авторов»: с 24 ноября в продаже четвертый том «Истории Российского государства» Бориса Акунина.
Вопросы: АНДРЕЙ ШАШКОВ
Накануне выхода своей книги писатель рассказал Interview, почему она вызовет раздражение и в России, и на Украине. А еще — какими он видит идеальные учебник истории и министра культуры, что делает с интернет-троллями и когда же нам все-таки ждать английский сериал о Фандорине.
Чем четвертый том вашей «Истории» отличается от предыдущих? Какие рамки будет охватывать пятый, и когда его ждать?
Четвертый том, посвященный событиям XVII века, построен диспропорционально. Очень много места уделено относительно короткому периоду Смуты, потому что это очень важный урок того, как разваливается государство и как оно потом восстанавливается. Другой ключевой узел тома — «украинский вопрос», сегодня болезненно актуальный.
Я старался быть беспристрастным и абсолютно аполитичным. Это, вероятно, вызовет раздражение как у российских, так и у украинских пассионариев. Пятый том будет целиком о преобразованиях Петра. Предыдущие тома у меня называются «Часть Европы», «Часть Азии», «Между Азией и Европой», «Между Европой и Азией», а петровский том следовало бы назвать «Евроремонт».
Это ирония в том смысле, что изменения только выглядят радикальными? Многие историки критикуют Петра за то, что у Европы не переняли самое главное — парламентаризм и свободный рынок. Вы согласны с этой точкой зрения?
Начитавшись источников, я стал иначе понимать смысл петровских преобразований. Петр только перекрасил фасад на европейский манер, а «азиатскую» начинку не только не тронул, но еще и усугубил. Россия при Петре стала гораздо более тоталитарным, «чингисхановским» государством, чем в XVII веке. Я сейчас не говорю, правильно это было для того времени или неправильно — просто констатирую факт.
Планируются ли переводы «Истории» на английский или какие-то другие языки?
Не думаю. Кому за границей нужна история чужой страны в многих томах? Может быть, по окончании работы я сделаю один суммарный том «Конспект Российской истории». Вот его, я полагаю, охотно переведут.
Вообще, насколько часто вы общаетесь с переводчиками своих книг?
Только если захотят сами о чем-то меня спросить. Насквозь я читаю только английские переводы, потому что они самые важные.
ЧТО-ТО В МОСКВЕ ЕСТЬ ТАКОЕ — ПОБУЖДАЮЩЕЕ К ТВОРЧЕСТВУ, НО НЕ К ДИСЦИПЛИНЕ.
А японские переводы для вас не являются особенно важными? Ведь наверняка многие ваши книги издавались и там?
Мир читает по-английски, на 90%. Других важных языков в книготорговом смысле сегодня не существует. У меня есть код доступа к базе данных моих англоязычных переводов. Там с точностью до экземпляра видно, в каких странах они продаются. Так вот: во всех. Даже там, где у меня есть переводы на местный язык, многие все равно привыкли читать иностранную литературу на английском.
Вы бы согласились поучаствовать в составлении школьного учебника по истории или, может быть, литературе?
По литературе никакого учебника вообще не нужно. Задача учителя литературы — приохотить детей к чтению, а учебники эту охоту только отбивают. Вот учебник по истории я бы придумал, но не обычный, а нового типа. Электронный, интерактивный. С ролевыми играми, тестами, квестами, бонусными призами и прочими штуками, которые побудили бы детей заинтересоваться историей. Но в нынешней политической реальности мое участие в таком проекте невозможно.
Какое образование или какая профессия у вашего идеального кандидата на пост нового министра культуры?
Он должен уметь честно и грамотно распределять бюджетные деньги. И, упаси боже, не руководить культурным процессом. Представление о министре как о руководителе культуры и проводнике госидеологии — это что-то из советского прошлого.
У вас есть самые трудные или «нелюбимые» главы или романы среди фандоринской серии или других литературных проектов?
Есть, конечно. Никогда туда не заглядываю. Называть не буду. У всякого многодетного родителя есть менее любимые дети, но тыкать в них пальцем не комильфо.
За что вы можете перестать общаться с другом в оффлайне или «отфрендить» его на Facebook?
С друзьями такого давно не случалось. То ли время проверило дружеские связи, то ли с возрастом мы все стали терпимее. В фейсбуке баню под настроение. Комменты я читаю редко, но, если сижу где-нибудь в аэропорту и нечем себя занять, а настроение злобное, — отвожу душу на хамах и троллях. Редко.
Новости тоже в основном узнаете из соцсетей? Или есть какие-то каналы, газеты, которые просматриваете регулярно?
В основном из френд-ленты. У меня там много людей осведомленных, в том числе с инсайдами. А из телевизионного смотрю новости по BBC. Из газет читаю Guardian.
Как вам кажется, сегодня ваш массовый читатель, который привык потреблять новости и, вообще, читать тексты через соцсети; такой читатель сильно изменился с конца 90-х, когда Чхартишвили впервые стал Акуниным? Вам от этого тяжелее или легче работать — или вы просто не обращаете на это внимание?
Долгое время обращал, но последние три года перестал. Решил, что буду писать только то, что мне хочется и что интересно мне самому. «Тем более, что жизнь короткая такая», как поет Окуджава. Поэтому я затеял «Историю Российского государства», серию «Семейный альбом». Я очень радуюсь, когда эти книги хорошо продаются, но писал бы их и без этого. Они нужны мне самому. В общем, считайте, что я ушел из большого спорта, играю для своих.
В нескольких интервью вы упоминали, что в последние годы работаете во Франции. Помимо этого, есть «любимые» места для отдыха или работы в Европе?
Я не отдыхаю, потому что не от чего. Вернее, в моей жизни отдых и работа — одно и то же. Работа-отдых-жизнь у меня бывает трех видов: я или пишу «Историю», и делаю это в Англии; или пишу авантюрные исторические романы — в Испании; или серьезные романы — во Франции. Так и переезжаю внутри этого треугольника, в зависимости от того, что пишу. При этом все три работы я делаю параллельно. Недели две в одном месте, начинает надоедать жанр — переезжаю.
Я БЫ ПРИДУМАЛ УЧЕБНИК ИСТОРИИ, НО НЕ ОБЫЧНЫЙ, А НОВОГО ТИПА.
А до событий 2011—2014 годов и вашего решения уехать вам работалось одинаково легко над всеми жанрами в России, или уже был опыт переездов в поисках лучшей рабочей обстановки?
Был. Мне всегда хорошо придумывалось дома, но плохо писалось. Что-то в Москве есть такое — побуждающее к творчеству, но не к дисциплине. Я давно уже понял, что для работы над текстом нужно перемещаться в более спокойное пространство. Сочинял книги на родине, а писать их ездил во Францию и Испанию. Теперь вот образовался новый треугольник.
Будет ли все-таки британский сериал про Фандорина, и если да, то когда?
Надеюсь, что будет. Идет трудная работа над первыми тремя сценариями. Определились, что первый фильм будет по «Смерти Ахиллеса», второй по «Левиафану», третий по «Азазелю». Когда выйдет — пока не знаю. До запуска еще далеко.
Вы собираетесь участвовать в кастинге, согласовывать режиссера или предпочитаете не вмешиваться ни во что, кроме сценария?
По контракту я консультант. Это не дает мне никаких прав, но, к моему удивлению, меня не только зовут на рабочие совещания, но и учитывают мое мнение, при том что это профессионалы высшего уровня, и я отношусь к ним с полным доверием. Просто потому, что знаю их продукцию.
Второй проект, начатый вами параллельно с «Историей» — «Аристономия» — все-таки продолжается? Или третьей части не будет?
Будет. Она уже написана. Про 1930-е годы. Роман называется «Счастливая Россия». Выйдет месяца через три.
Андрей Шашков
