Если посмотреть на актуальное искусство и на тех, кто его делает, непредвзято, то первое, что приходит в голову, — это искусство калечит, уродует и заводит в неразрешимые морально-этические тупики. К тому же автоматически вырабатывается отношение к человеку, к обществу и к жизни, мягко говоря, критически-нигилистическое, ибо очевидно же, ничего святого нет и быть не может!
Так называемое святое является предметом святотатства, осмеяния, поругания и других видов коллективной и индивидуальной хулы, причем публичной и, желательно, интерактивной. Все, что считается аморальным в жизни, в современном искусстве — только приветствуется, выворачивается наизнанку, преподносится с помпой в тревожащем ритме, хочешь — бритвой по венам, хочешь — обухом по башке. В принципе, ничему, кроме копрофагии и ниспровержения, современное искусство научить человека не может. Ну и большинство персонажей его делающих вызывают у обывателя массу вопросов. Тем не менее это лишь очень поверхностный взгляд на происходящее человека невовлеченного. На самом-то деле это я вам как испившая чашу, считай, до дна доложу: современное искусство — учит и лечит.
Искусство — это тотальная машина настроения, причем настроения самоанализа в различных контекстах: общественном, политическом, философском, моральном, этическом — каком угодно. Оно вместо психотерапевта предлагает некие системы координат, маршрут и выход из обстоятельств, в которые человек погружен или как бы погружен. Вот и плодятся на каждом шагу всякие студии арт-терапии, а именитые психологи и психиатры настоятельно рекомендуют каждому взяться за карандашик или ездить на пленэр с красочками. И вообще постараться делать ручками что-либо отличное от ежесекундного кляканья по какой-нибудь из многочисленных клав.
Душевно здоровых сейчас стало намного меньше, чем раньше, поэтому искусство в его терапевтической ипостаси — это канал, куда спускается весь мутный бред повседневной жизни. Где-то рядом у всех пасутся монстры и видения, сидят и ждут момента, когда что-то качнется в жизни, чтобы захватить эту голову несчастную и терзать ее дальше, всю оставшуюся жизнь. Так вот карандаш и кисточка отгонят их куда подальше, не дадут им сожрать или поуродовать. Искусство, даже самое незамысловатое, но сделанное самим и для себя, — это настоящий escape, рывок из повседневности.
Тут надо помнить главное: начав заниматься искусством в качестве терапии, не стоит воспринимать себя серьезно и, руководствуясь формулой Йозефа Бойса (по которой каждый человек может быть художником), погубившей массу немецких водопроводчиков, называть себя творцом. Этот путь ведет к еще большим комплексам и несчастьям. В точечных, благоразумных и умеренных дозах творчество примиряет с действительностью, врачует ранки, дает выжить. А если доза вдруг радикально меняется — прибегают, стуча саблевидными желтыми когтями, вышеупомянутые монстры. Главные уроки, которые стоит извлечь из занятий искусством, — вот эти. Попутно оно научит смирению, толерантности, принятию себя таким, какой ты есть, а не таким, каким хочешь быть или казаться.
Это все было во-первых. Второе важное свойство искусства — оно учит. Вот, скажем, пошла я на «Документу» или на другую важную биеннале: среди 10–15 выставок обязательно найдется хотя бы одна, которая будет как eye-stopper, заставит думать, читать, что написано на стенке, согласиться или не согласиться, потом прийти домой, залезть в интернет и читать, думать, звонить ночами товаркам по университету, посвятившим жизнь теории искусства, чтобы зацепиться за что-нибудь, за какую-нибудь ниточку потянуть. Современный арт обслуживается легионом интеллектуалов, в разной степени серьезных людей, занимающихся дребеденью разной степени серьезности.
Искусство, оказывается, не только машина настроения, но и машина размышления. Чем круче художник, тем интереснее, сложнее, причудливее ассоциативные ряды, которые его работы вызывают у зрителя. Человек, даже не сильно готовый воспринимать, все равно подпадает под сложную симпатическую магию, под обаяние-наваждение — и в результате укатывается катком в этот асфальт — в современное искусство. Актуальное искусство высшей пробы — это продуманный и сильно политизированный разговор об общем или о частном с дальним замыслом, требующий серьезного интеллектуального напряжения. Поэтому, как учил дедушка Ленин, следует не останавливаясь учиться-учиться-учиться.
Не случайно при всех музеях-галереях-фондах (то, что называется институциями) появляются образовательные программы. Зритель должен быть подготовленным к тому, что он увидит. Требуется интеллектуальный балансир для противовеса, некий груз-балласт, который не дает кораблику накрениться. Первое, что нужно для того, чтобы такой балансир завести, как мы выяснили, жажда знаний и усидчивая работа «чердаком». Второе — непосредственное общение с художниками. Или, если в доступе таковых нет, опосредованный опыт восприятия при помощи лекций и текстов ведущих критиков и интеллектуалов.
Вот смотришь: фотография, на ней какие-то стулья, странные люди, прямо глядящие в камеру, что это за люди? Зачем они? А выясняется, что нет-с, это, оказывается, стулья-табуретки самоубийц из рабочих районов Детройта, а люди — это малолетние преступники, застрелившие не меньше десяти человек каждый в Сан-Паулу. Тогда появляется вопрос: а что такое происходит с Детройтом? Тут возникает история, социология, экономика, экономическая география, психология, этология, этнография — весь комплекс социальных наук, которые являются ключом к пониманию замысла художника.
С другой стороны, спросите вы, что это за искусство, которому требуется cтолько пояснений? Искусство должно разрезать, как скальпель, топором разрубать тебя пополам, заползать в душеньку и грызть человека изнутри.
Но вы поймите, современное искусство перестало быть героическим, эпическим и лирическим. Одного чувственного опыта для восприятия недостаточно. Многие произведения базируются на чистом знании. И если все же понять — мощнее отдушины нет. А те, кто понимать не желает, пусть возвращаются к пункту один и, как мой знакомый дородный банкир, рисуют по выходным тонюсенькие пейзажики акварелью или записываются на курсы правополушарного рисования. Потому что искусство лечит.
Текст: Китти Оболенская
На главной картинке: Джейк и Динос Чэпмен, The Sum of all Evil, 2012-2013
