Куратор «Архстояния»: «Красота всегда побеждает»

 Когда у вас только появилась идея создать фестиваль, вы начали с того, что стали устраивать встречи с жителями деревни. Не испугались ли тогда местные проекта? Пришлось ли их уговаривать?

Большинство людей скептически отнеслись, испугались. Были и активисты, которые пошли за идеей. Таких не много, примерно 10 % населения. Но, тем не менее, все они до сих пор с нами. Вообще, в проекте задействовано три деревни: Никола-Ленивец, Звизжи и Кольцово. В Никола-Ленивце коренных жителей уже не осталось. Сейчас там только резиденты и дачники. Другое дело Звизжи: в деревне 85 домов, и, соответственно, людей больше. Возраст самый разный: и молодежь, и люди среднего возраста, и пенсионеры, и маленькие дети. Но, к сожалению, здесь намечается поколенческий кризис: в местных школах в будущем учебном году не будет ни одного первоклассника. Это на самом деле тревожно.

Правда, есть семья, которая переехала сюда в прошлом году, и для нас большим сюрпризом стало, что на их переезд повлияло именно проведение нашего фестиваля. Худо-бедно, но здесь появляются какие-то рабочие места. У нас есть небольшой штат, который работает круглый год и состоит полностью из местных жителей. Они содержат наши гостевые дома, охраняют их, а также ведут строительные работы. Неместных жителей мы приглашаем только тогда, когда не хватает компетенции местных.

 Есть ли в мире проекты, аналогичные вашему?

На периферии английского Йоркшира есть множество парков, которые строят вокруг деревень. Там проводится фестиваль, который длится день, а подготовка к нему идет весь год. Это тоже кормит население отчасти. Наш проект — это большое творчество. Здесь можно сочетать архитектуру с культурными практиками. Сейчас в мире вообще не так много проектов, где на большой территории можно воплощать в жизнь свои идеи. «Никола-Ленивец» уже приобрел несколько культурных слоев и стал гораздо серьезнее, чем тогда, 11 лет назад.

 Вы говорили, что, помимо архитекторов и дизайнеров, привлекаете также антропологов и социологов. Зачем?

Результатом смешения разных дисциплин стало появление новых вокальных жанров. Например, когда актеры осваивают всю территорию парка без сцены. Или музыка, например: вся территория стала музыкальной, повсюду установлены вышки, на которые были выгружены инструменты, и музыканты играли на них, не слыша друг друга. Это производило невероятное впечатление. Такой перформанс трудно записать на какие-либо носители, потому что это очень контекстный жанр, он существует здесь и сейчас. Мы всегда стремимся превращать нашу деревеньку в арт-резиденцию и привлекаем сюда многих художников.

Кроме того, мы научились комплексно работать с землей, с территорией, с парком. Мы даже выявили свои законы, взяли в работу уже забытые сельскохозяйственные методы работы с землей. Мы поняли, что, не имея большого бюджета, можно построить развитый парк, понятный и для экспертного сообщества, и для местных жителей населения: именно они ухаживают за парком. Это очень важно, потому что люди, которые привыкли работать с землей, могут продолжать делать это уже без нас, что отчасти и происходит.

Также у нас есть несколько проектов, которые уже практически отпочковались от фестиваля. Это детский творческий лагерь, который сейчас путешествует. Это и «Детское Архстояние» — кочующий проект, в котором дети взаимодействуют со взрослыми. Это и «Ландшафтная школа», в которой устраивается по четыре сессии в год — по количеству сезонов.

 Чем вы руководствуетесь при выборе участников на фестиваль?

Это кураторский отбор, абсолютно субъективная позиция. В основном мы смотрим на понимание человеком наших идей, на его творческую составляющую, пытаемся понять, сможет ли он здесь что-то сделать, сойдутся ли его представления с нашим видением этой территории. Иногда мы проводим конкурсы, но последние три года обходимся без них, так как не видим в них смысла. Мы приглашаем людей и рассматриваем заявки от всех желающих поучаствовать в фестивале.

 К вам ежегодно приезжает не более 5–6 тысяч человек за два фестивальных дня. Чем обусловлен лимит посетителей? Только размером территории — или есть какие-то другие факторы?

Прежде всего дело в инфраструктуре, которая не способна принять более 10 тысяч человек. Также причина в дорогах: от Москвы добираться довольно долго, и есть множество рисков аварий. Инфраструктура еще не до конца доделана. Но в любом случае мы открыты для всех, мы работаем как музей. Музей открыт для всех, но сюда приходят те, кому это действительно нужно, кто хочет что-то увидеть и понять.

 «Архстояние» начиналось как фестиваль архитектуры и искусства, но позже вы включили и музыкальную программу. Чем обусловлено это изменение?

Музыка на фестивале началась с того, что организаторскому кругу очень хотелось после долгой многомесячной изнурительной работы немного расслабиться. В первых концертах принимали участие наши знакомые музыканты. Потом мы решили преобразовать это направление. В этом году вся музыкальная программа построена на общей теме фестиваля — теме убежища. Две музыкальные сцены — как два противоположных друг другу лагеря. Одна мистически-шаманская, другая включает в себя прогрессивное техно. Это будет битва между двумя сценами, и мы пока сами не понимаем, что из этого выйдет. Мы также экспериментируем с пространством музыки, здесь она воспринимается как часть архитектурного пространства.

 В прошлом году вы потеряли главного спонсора фестиваля. Как обстоит ситуация с финансированием сегодня и есть ли у вас государственная поддержка?

Как и в прошлом году, в этом мы на полном самообеспечении. Сейчас в России совсем не те времена, когда спонсоры дают деньги направо и налево. Мы научились вовлекать компании так, что они становятся частью фестиваля. Кто-то помогает с материалом, кто-то освещает конструкции, кто-то помогает с краской. Это сложно выстроенная партнерская схема отношений. Ну и, конечно же, билеты — это основной приток денег, на которые сооружаются все эти грандиозные объекты. Это уникальный случай, когда парк развивается только на прибыль от билетов. Такого больше в мире нет. Поэтому спасибо всем нашим зрителям и слушателям — именно благодаря им появляются великолепные сооружения.

 Как вы оцениваете результаты 11-летней работы в «Никола-Ленивце»?

Не все удалось реализовать. Очень хотелось бы добиться здесь качественной инфраструктуры, чтобы можно было заселить всех, кто хочет приехать. Заселить здесь всю команду на время работы, всех волонтеров. Каждый год это для нас ад: физическая нехватка жилого фонда. С каждом годом сюда приезжают все больше и больше людей, а жилья за последние четыре года прибавилось только на 120 единиц.

 Чем вы руководствуетесь при выборе темы фестиваля?

Тема отражает все, что было сделано перед этим за прошлые годы. Она также рефлексирует на все, что происходит внутри «Никола-Ленивца». Тема убежища крепко завязана с историей «Никола-Ленивца». Изначально это было место покоя и уюта для нескольких человек: здесь жили Василий Щетинин, Николай Полисский и другие. Конечно, сейчас это уже не так, об абсолютном покое можно забыть. Второй момент — это земли. Мы сейчас находимся практически без попечителей, и многие земли остаются бесхозными. Они сейчас переходят к другим владельцам, так что у нас тут ведется своего рода борьба. Мы отвечаем на этот вызов стремлением отгородиться и сохраниться. Третий момент — это то, что мы видим сейчас во внешней политике. И два года назад эта тема уже была актуальна — когда началась война на Украине. Сейчас вообще не понятно, что происходит в мире, кто прав и кто виноват и где вообще есть покой. Красота всегда побеждает, потому всю нашу фестивальную территорию нужно беречь. Мы вне политики и стараемся делать то, что объединяет людей.

 Что планируется делать в «Никола-Ленивце» в дальнейшем?
Развивать парк, делать это место еще более прекрасным.

Анна Кинаш
Интервью
Добавить комментарий