В сотрудничестве с Музеем дизайна Пушкинский на этой неделе открывает ретроспективную выставку британского дизайна, а учитывая, что сам дизайн появился в Лондоне под шум промышленной революции, проект получился с претензией на историю прекрасного утилитарного в целом. От графики режима XIX века прерафаэлита второй волны Уильяма Морриса до мультимедийных «обоев» Кристофера Пирсона, на которых орнаментальные цветочки не только про декор, но и вполне про жизнь (бутоны то распускаются, то распадаются на лепестки), выставка экспонатами из собрания музея V&A докажет, что красиво жить не запретишь, а также то, что Пушкинский под руководством Марины Лошак уже не тот.
«Говорит Москва. Выставка молодых художников». Фонд культуры «Екатерина» (МСК), до 30 ноября
О выставке «Говорит Москва» сказать что-либо конкретное достаточно сложно, хотя то, что будет не только говорить, но еще и показывать (и не только Москва) — факт. Концепция у выставки возрастная. Порядка 40 участников проекта по меркам искусства все еще молоды (до 35 лет), в жизни приземленной — скорее, на грани кризиса среднего возраста. Кто, как и, главное, о чем работают вчерашние выпускники арт-институций наравне с уже видными представителями поколения, рожденного в 1980-е, узнаем до конца ноября.
Открывшуюся на днях ретроспективу Ансельма Кифера The Gurdian уже резюмировала как лучшую выставку осени в Лондоне, с чем трудно не согласиться, даже посмотрев . После Аниша Капура (в 2009-м) и Дэвида Хокни (в 2012-м) все главные залы Королевской академии художеств отдадут под узнаваемые пастозные живописные рельефы Кифера с замешанными в масло сеном, деревом, волосами и другим внезапным. Помимо этого, порядка 40% выставки составят совсем «свеженькие», специально созданные художником скульптуры и инсталляции, в том числе небольшое пшеничное поле, посаженное внутри музейных стен — тоже, кстати, вполне себе высказывание про вечные ценности.
Загогулины, крючки, царапины и другие гигантские каляки-маляки стоимостью в годовой бюджет какого-нибудь островного государства. Да, речь сейчас пойдет о Сае Твомбли. Как бы скептически кто ни относился к абстрактному искусству, право расписать потолок в одном из залов Лувра (в 2010-м), как и «Золотого льва» Венецианской биеннале (в 2001-м), дают далеко не каждому. Свомбли не делал вид, что не знаком с античной мифологией, примитивным искусством, поэзией Стефана Малларме или камерными сочинениями Маттиаса Пинчера, говоря о сложном языке простых линий. Любовь, кстати, к последнему, а точнее, к его произведению , в 1970-м воплотилась в одноименную фундаментальную серию, которую до конца января можно застать в Нью-Йорке и убедиться, что размер правда имеет значение (длина соединенным воедино холстов — более десяти метров).
Успеть увидеть: до конца следующей недели в галерее Iragui еще открыта выставка Никиты Алексеева с легко переводимым, но трудно понятным названием «Скатерти, овощи и женские воплощения Путина». Понятно, что Алексеев преодолел рамки московского концептуализма, выйдя на уровень федеральный, про остальное лишь можно догадываться: на фоне клетчатого кухонного текстиля акварельные девушки, владеющие некими тайными знаниями и титулами, красиво держат то чеснок, то красный перец, то брокколи. Дальше — больше. Экзотические барышни, как и их вегетарианские скипетры и державы, не случайны: по версии Алексеева, все они — будущие воплощения Путина. Застать до закрытия выставку следует хотя бы для того, чтоб представить, что было бы со страной, если бы в ее главе стояла Арундип Павловна Сколок наперевес с огромной луковицей. Хотя, боюсь, разница была бы несущественна.
