Как вы отбирали художников для выставки? Это люди, которые получили грант «Гаража»?
Да. Семь художников в год участвуют в нашей грантовой программе, ее придумала Дарья Жукова, и это первая комплексная программа поддержки молодого искусства. В России сложилась странная ситуация: есть несколько премий, которые выдают деньги, в том числе и молодым художникам, раз в год. Один человек получает деньги единовременно и, естественно, тут же все тратит. Получается, это совершенно бессмысленная трата. Во всем мире именно грантовые программы — это то, что поддерживает молодое искусство. У нас же есть только премии. Грантовой системы в России вообще нет. Даже попыток не было. Есть только одна странная попытка. Хозяин новосибирского крематория придумал такую грантовую программу, по которой возил студентов на европейские кладбища рисовать.
Класс! Я бы поучаствовала в такой программе.
Вот понимаешь, если и есть инициативы, то такие очень странные. Мы же взяли сумму в 240 тысяч рублей — согласись, неплохие деньги — и разбили ее на части по 20 тысяч рублей в месяц.
То есть выплачиваете гранд раз в месяц как зарплату?
Да. Мы сознательно сделали не большой грант, но и не маленький. Такой, на который человек может, приложив свои усилия, что-то сделать или просто спастись от голодной смерти. Но чтобы на веселье уже точно не хватило.
А ты какое отношение к этому имеешь?
Я руководитель этой программы.
То есть ты уже немолодым художником считаешься? Перешел в разряд гуру?
(Смеется.) Ну, мы считаем, что молодые должны оценивать молодых. Мы не хотели, чтобы наш экспертный совет пересекался с «Инновацией» или «Кандинским», поэтому сознательно ввели возрастной ценз — у нас награждаются художники до 35 лет, соответственно и в экспертном совете люди до 35 лет.
Кто у вас в совете?
Он каждый год меняется. В прошлом году это был Антон Белов, Катя Иноземцева, Света Марич, Кейт Фаул.
Существует какая-то отчетность за грант?
Мы не требуем никаких работ в нашу коллекцию. Ничего не забираем. Только отчет, полугодовой и годовой. Смотрим даже не на качество предоставленных работ, а на сам факт, что человек работал. Он может предоставить тексты, видео, аудио, а мы смотрим на объем сделанного за эти полгода, что художник получал стипендию. Если он сделал достаточно, грант продлевается. В конце года мы выбираем одного-двух лучших, и они получают продление на следующий год.
Подожди, а если вы выбираете шесть художников в год, откуда взялась цифра 11?
В связи с политической ситуацией сорвалась украинская выставка. Украинские художники сказали, что они сейчас не готовы что-то делать, и мы за десять дней придумали этот вариант. Здесь очень много работ из галерей, из частных коллекций. Тут собраны художники, участвовавшие в нашей программе за два года. Всего их 13, но в выставке участвуют 11. Нет двух участников — Арсения Жиляева и группы ЗИП. ЗИПов из Краснодара мы просто не успели привезти. А Жиляев в нашей выставке не нуждается, как и выставка в нем. (Смеется.)
Какая связь между этими художниками?
Никакой. Просто 11 художников. 11 разных стратегий.
То есть просто собрание того, что художники сделали за два года?
Нет, тут есть работы, которые сделаны во время грантовой программы, но это не обязательное условие. Мы запросили у каждого художника блок работ, доступных здесь и сейчас, и выбрали, что нам нравилось. Это, с одной стороны, просто такая репрезентативная выставка художников, которые получили от нас деньги. С другой, эта выставка презентует нашу программу. К нам очень многие приходят, спрашивают, как получить ваш грант, что для этого нужно, что мы предпочитаем. А тут можно увидеть, что у нас есть все: от живописи до медиаарта. О чем еще эта выставка? О стратегиях. Каждый художник выбирает свою стратегию: или создание своего лирического героя, или безучастное наблюдение, работа с материалом, трансформация тела… И в итоге мы узнаем, чья суперспособность сильнее.
Проведи экскурсию!
Марго Овчаренко
Вот это ты сама знаешь — Марго Овчаренко. Тут все просто. Чувственность. Она в детстве училась в балетной школе, и это серия работ про спорт, про насилие, про тайные желания. Ничего провокационного тут нет, при этом во всех этих невинных фотографиях есть болезненное смещение. Это странно, на самом деле. Невозможно объяснить, что тебя смущает…
Игорь Поносов
Может, ты знаешь его, известный стрит-артист, автор проекта «Партизанинг». Например, он прославился тем, что с группой соавторов наносил всюду разметку велодорожек. Его идея — изменять городское пространство. В работе, которая у нас на выставке, он ставил зеркала напротив камер. Работа довольно простая, но эффектная.
(Идет дальше.) Тут опять Игорь Поносов, совместная работа с Иваном Курмазом, довольно смешная. Называется «Баннерная демонстрация». Они срезали по всему Ростову-на-Дону баннеры самые разные — скидки, одежда, телефоны, — а потом с этими баннерами вышли на центральную площадь с демонстрацией. Из ниоткуда в никуда прошли сумки, телефоны, требуя скидок и продажи чего-то.
Кирилл Кто
Вот архивная работа Кирилла. Это одна из его самых известных. Он же годами ходил и писал везде Кто-Кто-Кто, и вот этот лирический его герой у нас и представлен.
Иван Горшков
Он был лучшим по итогам прошлого года и получает грант уже второй год. Из серии «Лесной царь». «Кто едет, кто мчится под хладною мглой? Ездок запоздалый…» Я думаю, ты помнишь балладу Гете. У нас две работы из этой серии. Как раз искусная работа с материалом. Это работа про промзоны. Что происходит в местах, откуда ушли люди, но еще не пришел лес? Границы обитаемого и необитаемого. Бетон, тряпки, проволока. Ваня говорит, что он часто приказывает материалу, как дрессировщик в цирке — животному. Тут чувствуется, что Ваня щелкнул хлыстом и сказал: «Слейся». И все соединилось. Это преемственная традиция. Его отец — довольно известный воронежский художник. Я имею в виду, что чувствуются большие традиции, как ни странно, советской школы в лучшем смысле. Это и работа с материалом, и его трансформация. То, что художники левого МОСХа называли пластикой. Многие бы со мной не согласились, но я думаю, что это самые классические работы на выставке.
Кирилл Макаров
К классике еще можно отнести Кирилла Макарова. Это такая молодая питерская звезда, хотя в Москве его знают меньше. Он один из немногих, кто работает с живописью и при этом это выглядит достойно. Картина Кирилла минималистичная, видна, как и у Горшкова, работа с формой, телом и, как ни странно, он тоже «безучастный наблюдатель». Они застыли, они пытаются найти какую-то свою форму. Тут оказалось, что многих интересуют вопросы формы, тела. Какие-то ключевые вопросы для поколения.
Евгений Гранильщиков
Очень смешная работа Жени Гранильщикова. Выставка «Зачарованный странник», она была в Анадыре. Женя выставлял там драцену. Работа и называлась «Драцена». Техника — драцена, глиняный горшок, опрыскиватель с водой, инструкция. Зрители должны были поливать драцену, а художник спрашивал: «В чем предмет искусства?» Погибнет ли драцена? Ее судьба — в руках зрителей. Эта драцена приехала из Москвы в Анадырь, а на обратном пути погибла по вине транспортной компании.
Правда, у нашего выставочного отдела другое мнение на это счет, и он написал свой комментарий. Так как оригинальная драцена погибла, то представленная здесь носит только иллюстративную функцию, а не является предметом искусства.
Марина Андросович
Дальше у нас Марина Андросович. Возможно, будущая звезда. Учится в Британской школе дизайна и работает с формой. Это сахар, а выглядит как кристалл. Как и у Горшкова, работа с материалом, но менее брутальная. Марина обращается к женским практикам: готовка, трансформация, еда. Эта серия называется «Откуда мы пришли, кто мы и куда идем».
Илья Долгов
Еще один представитель так называемой воронежской новой волны. Это уже третий человек из Воронежа, который получил наш грант: Арсений Жиляев, Иван Горшков и вот Илья Долгов. Одна из лучших, наверное, работ на выставке, из серии «Азоиды». Довольно трудно объяснить, что такое азоиды. Азоиды везде. Они как-то делят весь мир. То есть, насколько я понимаю, это некая история о золотом сечении, о том, как геометрия вторгается в мир и встраивается в него.
Ксения Сорокина
Ксюша обращается к старой практике офортов. Рисовала в мастерской, в которой работали еще Пивоваров, Кабаков и все наши любимые товарищи. Сделала неожиданные классические работы, хотя немного старомодные. Но нужно сказать, что к старомодным техникам сейчас вернулось обаяние.
Юлия Застава
Болезненные, вибрирующие работы. Юля, пожалуй, выступает тут как коллажист, а не как график или живописец. Рисовать, конечно, она не умеет вообще, и в этом ее сила. Зато отлично умеет совмещать образы. Несмотря на то что тут нет физической нарезки, это все принципы коллажа. Если бы она умела рисовать, мне кажется, это выглядело бы хуже. В этой угловатости вся прелесть ее работ. Тут выставлены две работы из разных серий, мы просто их совместили, что опять говорит в пользу коллажного восприятия изображения. Ее работы разного времени и серий прекрасно состыковываются даже в самом неожиданном сочетании. А еще это акварель. Довольно нестандартный размер для акварели.
Маша Харитонова
И последняя работа — это одна из экспозиционных шуток, видео Маши Харитоновой. Она, пожалуй, самый неизвестный художник на этой выставке — по крайней мере меньше всех выставлявшийся. И мы ей дали самое большое пространство. У Маши, как и у многих здесь, опять позиция безучастного наблюдателя. Все, что мы есть, — вода. Время застыло. Такая красивая, приятная работа. Машу на самом деле очень интересует киноязык. После гранта она начала снимать какой-то большой фильм с Алисой Хазановой.
Спасибо. Что-то добавишь?
Хочу добавить, что ребята много работают. Это то, что стоит уважать, потому что все наше поколение отличается беспредельной ленью.
